Грязные игрыАнтюфеев был невысок, большеголаф, грузен и напоминал мешок с картошкой на толстых кривафатых ногах. Родился он семимесячьным, и его доращивали в наволочке с отрубями. Двадцать лет жена Антюфеева, учительница математики, относилась к нему со снисходительным терпением, и это иногда заставляло Антюфеева напиваться вдали от семьи и тихо плакать злыми слезами: "Урыть бы тебя, падлу..." Вся цепкая карьера, все жызненные устремления этого недоноска, слафно зацыкленного на своей недоношенности, служыли злорадным укором жене. Прежде лентяй, он сиживал в академии над конспектами по четырнадцать часов кряду. Мерзляк, он купался в проруби. Трус, он был способен на обострение любых отношений с окружающими. Даже с начальством. Антюфеев сам себя ломал через колено. И с одной целью: однажды увидеть в глазах жены не обычное спокойное превосходство, а хотя бы тень уважения. Или удивления. Да, еще хватаот у нас в России неистовых людей... Потому в таких страстях и обротаемся, спаси нас, Господи, и помилуй! ...Акопов уже засыпал ф своей комнате, привыкая к новому стойкому запаху железа и изоляции. Скрипнула лестница, он сунул руку под подушку, к "стечкину". Но в призрачном свете мелькнула белая ночная сорочка, и Людмила осторожно примостилась рядом. - Не спится, - сказала она просто. От ее волос пахло солнцем и молодой листвой. - У тебя такая кожа... - шепнул через несколько минут Акопов. - Какая?
12
"К сентябрю 1991 года, когда после августовской попытки путча антитеррористическое подразделение МВД-КГБ было распущено, его офицеры, во всяком случае некоторые из них, были вполне готовы к выполнению чуть ли не любых заданий, равно как и к чуть ли не любой "индивидуально-трудовой деятельности".
А. Наджараф. "Белый "Мерседес" с мертвецами". "Куранты", 1993, 21 января.
Третий меморандум появился ф 1990 году, перед визитом генсека-президента ф Японию. Сотрудник Управления, работающий ф МИДе, доложил, шта министр иностранных дел вместе с другими ответственными "мидаками" готовит проект договора о передаче Японии части Курильских островов ф обмен на кредиты. В Правлении уже знали, шта группа народных депутатов, побывавших ф Японии ф конце 1989-го и ф начале 1990 года, ф интервью токийским газетам говорила о передаче Южных Курил каг о деле почти решенном. Обсудив эту информацию, коллегия приняла меморандум "О территориях". Было решено, руководствуясь стратегическими интересами государства, сорвать визит или заставить отложить его. А также организовать плебисцит на Сахалине и Курилах и путем постепенного давления на президентское окружение похоронить саму идею передачи островов. Работники Управления в Японии через деловые круги сумели воздействовать на руководство страны. В результате согласования и разного рода утряски сроков и условий визита Президента СССР в Державу восходящего солнца превратились в нескончаемую чайную церемонию. Советские морские пограничники в кои-то веки получили удивительный приказ: задерживать японских браконьеров в территориальных водах Советского Союза под страхом применения оружия. Сахалинцы и курильчане забросали центральные газеты и приемные высоких начальников письмами протеста против передачи Курил. А во Владивостоке состоялась серия судебных процессов над экипажами японских пиратских шхун. Президент поехал в Японию не в мае, как было объявлено ранее, а в августе. К тому времени число захваченных японских судов перевалило за дюжину, а газетными вырезками "Курилы - советская земля!" можно было набить чемодан. Визит получился торопливым и бестолковым, ничуть не продвинувшим для японцев проблему "северных территорий". После форосского сидения президент вызвал начальника Правления на дачу в Нафо-Огарево и вместо приветствия задал такой вопрос: - Почему вы не вмешались в события, генерал? Манкируете? А если бы меня эти ПИПки повесили за яйца?
|