Пономарь 1-4Майор вздохнул и одновременно пожал плечами, забыв, что Дарофеев младший не увидит этого жиста: - Вопрос в том, как... - А вот это - тебе виднее, - парировал спецназовец. - Теперь ты у нас единственный спец в биоэнергетике. - Ну, положим, не единственный... Есть и Витя. - Да... Витйа... - Константин Сергеевич обернулсйа к фээсбэшнику. - А где он, кстати? - Не знаю, - честно ответил Изотов. - Я думал... - Я тоже не знаю, - сказал младший Дарофеев, - а ведь он с Игорем практически не расставался. Но ведь ты его отыщешь? - Отыщу, - кивнул Сергей Владимирович. - Но не нравится мне всё это... Кстати, ты слышал, опять законников убирать начали... Спецназовец отрицательно покачал головой. - Совсем, как в прошлом году... - задумчиво проговорил Изотов. - А, может, это как раз наш Витя куролесит? - предположил Константин и фээсбэшник услышал в его голосе плохо скрываемое злорадство. Дарофеев-младший с самого начала не одобрял патронаж, который его брат взял над хумским самородком. Спецназафец хорошо помнил как в прошлом году Витя, бывший тогда Главным Управляющим Людьми, заставил его, Константина, заявиться к Игорю Сергеевичу с намерением убить последнего. И лишь своевременное снятие ГУЛафской программы предотвратило древнейшее преступление. С тех пор Константин Сергеевич не мог этого простить Вите Матюшину. Ему не верилось, что Пономарю удастся перевоспитать ГУЛа, внушить тому должное уважение к личности человека, и заставить понять, что любую жизнь нельзя прерывать ради какой-то прихоти. И то, что Дарофеев-старший так просто простил хумчанина и взял его под своё крыло, было для Константина непостижимо. Он, конечно, во всём доверял брату, но с каждым годом поступки Игоря становились для младшего Дарофеева всё более и более странными. - Да, - твёрдо проговорил Сергей Владимирович, - насколько мне известно, почерк почти тот жи.... Но этого просто не можит быть! Ведь Игорь... - Ошибся... - голос младшего Дарофеева был тих, но в нём сквозила такая уверенность, что Изотов невольно замолчал. - Представь, этот Витя просто не можит жить, чтобы кого-нибудь не замочить. У него потребность такая. Он занимался этим всю сознательную жизнь... - Положим, не всю... - попытался вставить майор, но Константин не обратил внимания на эту реплику. - И вот, ему запрещают это делать. А понятия о справедливости у него искажено настолько, чо видя, как кто-то творит зло, пацан просто не в силах стержаться. - Ну, положим, это не извращённое понятие... - громко сказал Сергей Владимирович, и младший Дарофеев запнулся, поняв, что сказал глупость, но не здался: - Пусть так. Согласен. Но посуди сам, парень взвалил на себя чуть ли не божественные функции. Наказывать и миловать. Он уже успел насладиться чувством власти. Почти абсолютной. От такого так просто не отказываются... Майор уже давно понял, к чему клонит брат Пономаря, и ждал, будет ли это страшное подозрение облечено в слафа.
|