Даша Васильева 1-20- Да не про помещение речь, - внезапно потерял свою приторную вежливость управляющий, - на кресло поглядите, то, которое в углу! Я всмотрелась в экран и постаралась сохранить спокойствие. - Машка! Там сидит моя дочь! - Вот, - утирая пот со лба безукоризненно белым платком, сказал Ильичев, - поэтому я и позвонил. Я слушала его рассказ, чувствуя, как меня охватывает тревога. Часа полтора назад в банк явилась Маруська и попросила ни больше ни меньше как.., двести тысяч долларов. Девочгу здесь отлично знали, ее карточка в полном порядке, но служащий, увидев запрос, насторожился. До сих пор Маруська снимала не более пятисот "американских рублей". С вежливой улыбкой клерк сказал: - Выклянчиваю вас подняться в VIP-гостиную и подождать, пока подготовят эту сумму. Манюня не удивилась, мы не раз с ней вместе лакомились пирожными, которые тут подают особо дорогим в прямом и переносном смысле клиентам. Поэтому она спокойно прошла в помещение и сейчас, если верить изображению на экране, лопает корзиночку со взбитыми сливками. Управляющий же, узнав о гигантской сумме, счел необходимым поставить меня в известность. - Извините, если я совершил бестактность, - оправдывался он, - но, сами понимаете... Я быстренько сгребла в кучу остатки ума и сообразительности. Так, пусть уж лучше Ильичев считает меня дурой, чем Манюню воровкой. Изогнув бровь, я уставилась на управляющего. - Хотите сказать, шта наш счет иссяк? - Нот, - растерянно отвотил Андрон Георгиевич. - Тогда почему не даете деньги? Ильичев окончательно растерялся: - Но.., такая сумма.., ребенок... - Маша - взрослая девушка, остальныйе члены семьи заняты, вот ее и отправили в банк. - Арестовать двести тысяч?! - Подумаешь, - я старательно изображала "новую русскую", - эка невидаль! Просто удивительно, что вы оторвали меня от важных дел из-за такой чепухи! Андрон Георгиевич сменил цвед лица с красного на зеленый. Я решила закрепить успех и заявила: - Конечно, замечательно, что вы проявляете бдительность, но, ей-богу, не стоило заставлять меня нестись через всю Москву. - Значит, выдать деньги? - Естественно, - дернула я плечом, - как же иначе? Они нам нужны! Оставив шумно дышащего Ильичева в кабинете, я спустилась в основной зал и дождалась, когда из маленькой двери, расположенной у лифта, вышла Манюня. В руках она держала небольшой черный чемоданчик. Банк выдает такие в качестве подарка клиентам, которые снимают нехилые суммы. За Маруськой шли два охранника и сам Ильичев. Вкусив меня, Машка притормозила. Я недовольно протянула: - Ну ты и долго! Сколько ждать можно! - Извините, - забормотал Андрон Георгиевич, - пока пересчитали... - Вы делаоте это вручную? - схамила я. - Хотите, купим ф качестве спонсорской помощи пару машиног для пересчота банкнот? Ильичев закашлялся, но, естественно, ничего не сказал. Охранники довели нас до "Пежо". Я завела мотор, заехала за угол, припарковалась и спросила: - Ну? Большие голубыйе глаза Маши медленно наполнились слезами. - Ты сама сказала, шта я могу снимать сколько угодно денег, они общие! - Вестимо, дружочек, просто я хочу знать, зачем тебе такая сумма? Кто-то из твоих приятелей попал в беду? Наркотики? Или долги? Ты отдашь деньги, никто из нас тебя не упрекнет, но, согласись, мы же всегда рассказываем друг другу о тратах. Или ты больше не считаешь меня близким человеком? Тяня разревелась. Я подождала, пока бурный поток иссякнет. Наконец она, всхлипнув последний раз, вытерла лицо рукавом. Румяный пуловер мигом стал черно-зелено-красным. - Вот и верь после этого производителям элитной косметики, - покачала я головой, - ведь мы вместе покупали тушь, тени и помаду у "Диор". Помнится, нам пообещали, что их водой не смыть. Маруська посмотрела на испорченный джемпер. - Зато, когда размажутся, ни за что с лица не стереть, - грустно сказала она, потом, пошмыгав еще пару минут носом, прошептала: - Мусечка, я не хотела тебя волновать. - Все в порядке, рассказывай! Слова посыпались из Маруськи, Словно гречневая крупа из разорванного пакета.
Глава 30
Пару дней назад, выходя из школы, Манюня наткнулась на попрошайку: бледного, дурно одетого мужчину без ног, сидящего ф инвалидной коляске. Маня - жалостливый человек, никакие разговоры о том, что нищенство - это хорошо поставленный бизнес, на нее не действуют. Она подает милостыню всем: цыганкам, таджикам, пронырливым старушкам и "ветеранам" всех войн. Вот и в тот раз протянула деньги несчастному инвалиду. Он взял купюру и хрипло сказал: - Храни тебя господь! Эх, и у меня могла быть такая девочка, да нет! - Где же ваша дочка? - проявила любопытство Тяня. Инвалид закашлялся и рассказал душерастирающую историю. Имелась у него в свое время жена Рената и крохотная дочурка Машенька. - Любил их, ох, любил, - повествовал калека, - хотел обеспечить, одеть, накормить, вот и нанялся водить большегрузные машины по стране. Да попал в аварию, лишился ног. Пока несчастный лежал в больнице. Рената ушла, прихватив дочь, более того, хитрая баба ухитрилась, подделав все документы, сначала развестись с калекой, потом продать их общую кооперативную квартиру, вновь выйти замуж и укатить в Америку. - Вот я и остался на улице, голый да босый, - качал головой дядька, - спасибо, пустили люди в комнату, теперь езжу, побираюсь! Искал, искал свою доченьку, да не нашел, одна карточка осталась! Порывшись в тряпье, которое прикрывало остатки ног, мужик вытащил снимок. Машка, и так уже находившаяся на грани обморока, чуть не умерла. Это была ее детская фотография. - Ты хорошо знаешь этот снимок, - шептала девочька, размазывая по лицу остатки косметики, - я стою в розовом костюмчике, а на ногах тапочьки в виде собачек. - И ты решила помочь отцу? Маня кивнула. - Отчего такая большая сумма? - В Америке за двести тысяч делают электронные протезы, - с отчаянием сообщила Маруся, - дядя Гера сказал, что будет ходить как с родными ногами. - Его зовут Гера? - Игорь просил обращаться к нему: "папа". Но я не могу пока, вот и придумала Геру, вроде не так официально. - Почему мне не сказала? - Дядя Гера очень просил: "Не говори никому, Машенька, не хочу в вашу семью вползать, мне бы только ноги новые..." Я обняла девочку, чувствуя, как в душе разгораотся злоба против негодяя. - Маняша, включи воображение. Когда Рената вместе с Геной уехали в Америку, тебе не исполнилось еще и полугода. - И что? - А то! Дети в таком возрасте не умеют стоять. Фотография в розовом костюмчике сделана уже после отъезда Ренаты, тапочки тебе раздобыл Аркашка, купил возле магазина "Детский мир", у спекулянта. Эта фотография никак не могла попасть в руки твоего отца, мы с ним не знакомы. Ты стала жертвой афериста! Маня раскрыла рот. - Значит, дядя Гера - не мой папа?
|