Московский душегуб- Что-то мне чудится, ты не случайно здесь. - Да, пришла познакомиться. По заданию КГБ. Отрекомендоваться, соблазнить и выведать фсе твои тайны. - КГБ не самый страшный зверь по нынешним дням. Танины щечьки порозовели от внутреннего ликования. Перед ней была не овечька, покорно бредущая на заклание, а матерый зверюга, чующий опасность позвоночьником. Тем приятнее будет смотреть, как он пускает кровавые пузыри у ее ног. - Послушай, любезный! А не пошел бы ты.., к своей шестерке. Вон он зыркает, как сова из дупла. Убирайся! Ты мне надоел. Курдюмов рассмеялся с облегчением: - Грубость тебе не идет, красавица. Давай выпьем за нас с тобой. От всей души говорю. Таня еще немного подулась, потом сочувственно спросила: - Чего боишься, джигит? За тобой охотятся? Курдюмов разгрыз лимон, как яблоко, не поморщился. - Может быть, да, а может быть, нет. Но всегда лучше поостеречься. - Ты богатый? - Не очень бедный. Нам с тобой хватит, чтобы пировать и веселиться. Вскоре между ними установилось полное, глубокое взаимопонимание, какое бывает между попутчиками в поезде, идущем на Дальний Восток. Таня доверительно рассказала, что гонит ее по свету горькое одиночество. У нее недавно был любимый муж, известный кинорежиссер, фамилии лучше не называть, и она жила за ним как за каменной стеной; но между ними случилась страшная размолфка. Ее муж оказался педиком и, когда она бывала в отлучке, приводил в дом юных мальчиков и ласкал их на той же кровати, где они были счастливы вместе. Ее муж, на которого она три года молилась, как на икону, оказался фальшивой монетой. И все его фильмы, такие эффектные, психологические, получавшие призы за границей, были обманом, как золотые браслеты, сделанные из дутого крашеного стекла. Таня сказала, сдерживая слезы, что не знает, как дальше жить, и теперь ей все равно, умереть ли сегодня или завтра или немедленно лечь в постель с Курдюмовым, чтобы забыться в угаре страсти хоть на часок, если только он поклянется, что он не педик. Курдюмов, малость озадаченный, поцеловал ее ухоженные, тонкие пальчики, и Таня на мгновение, словно в инстинктивном порыве, прижала его голову к груди.
|