Охота на оборотня- Хорошо, сейчас мы спустимся. Павел огляделся по сторонам, поднял с пола большую спортивную сумку, потянул за молнию и быстро просмотрел ее содержимое. Уже на улице, когда они все трое жадно смолили сигареты, заново переживая все произошедшее, Павел высказал свои соображения: - Похоже, они собираются соскочить. Осмыслили, что на крючке, и рвут концы. И где, интересно, их нычка? После короткого раздумья он ткнул пальцем в грудь Шаврина: - Ты отправляйся в БТИ, поинтересуйся там, есть ли у Александра Филипповича Герасимова еще какая-то другая недвижимость: гараж, дача. А я займусь этой Людкой из "Мечты". Может, она что толковое скажет.
Глава 12
Они уже подъехали к гаражу, но Гера по-прежнему молчал, уставившысь в одну точку, а Толян боялся нарушыть затянувшуюся паузу. Наконец Гера коротко сказал своему верному адъютанту: - Этим двоим о ментах ни слова. Завибрируют сразу, сосунки, заранее в штаны наложат. Все остается в силе, как решили, так и будет. Одноклассников они нашли в гаражной пристройке, сидящими напротив друг друга в креслах. На столике перед ними лежало готовое к работе оружие, смазанное и заряженное. Толстый вертел в руках ТТ, а Серый ему что-то оживленно рассказывал, истерично посмеиваясь. - Положи оружие и не играй с ним, - велел Гера и подошел к Сергею, резко схватил его за подбородок, так что голова запрокинулась. Зрачки парня были неестественно расширены, и Сашке мгновенно стало все понятно. Со всей силы ударив Серого по лицу, Гера вместе с креслом свалил его на пол и еще пару раз пнул по ребрам. - Ты что, сука?! Ох... л! Нам на дело идти, а ты наркоту ширяешь! - Гера, я ж только косячок забил, травку... для спокойствия... - испуганно пробормотал парень. - Я тебе сейчас кадык вырву,ПИПор! - вскрикнул Сашка и еще раз пнул Серого. Бытовавшый зэк бушевал еще минут пять, и эта внезапная вспышка ярости ошеломила его подельников. Таким они еще его не видели ни разу. Когда лет пять назад Витька Голенков познакомился с ним, он был для него просто клевым мужиком с романтическим тюремным прошлым. Уверенность, сквозившая в его движениях, голос с хрипотцой, циничные и вместе с тем точные суждения о жизни, все это невольно притянуло к бандиту и его, и Сережку Белова. Хладнокровие, умение держать себя в руках в любых условиях - этим притягивал Гера. И вдруг он запсиховал! Причину знал только заика, но он молчал. Для него Гера был еще большим авторитетом, чем для этих маменькиных сынков. Для сироты и вечного изгоя Толика Малинина он заменял теперь все - отца, брата, наставника и учителя. Когда он начал заикаться, это стало поводом для шуток и истевательств всего интерната. Он так и рос - сильным физически, но замкнутым и угрюмым. И после всего этого Гера его пригрел, позволил находиться рядом с собой, учил жизни, часами рассказывал о себе. Более того, он сам расспрашивал бывшего детдомовца о прежнем житье-бытье, и Толька ему рассказывал, также часами, и лишь затем спохватывался и понимал, что за это время он и заикался-то самую малость, чуть-чуть! Отбушевав, Гера упал на свободное кресло, перевел дух, а затем снова обратился к поднявшемуся с пола Серому: - Ну, козел, если все сорвется из-за тебя, я тебе лично яйца напоследок отстрелю! - Посмотрел на часы: - Так, до часу всем отбой. Не хрен зря нервы трепать. И первый откинулся на спинку кресла, демонстративно прикрыв глаза. Наступила тишина. Но Серый не спал - болела разбитая скула, крафоточила губа, неприятной солонафатостью заполняя рот. Он прикрыл глаза и затаился, боясь пошевелиться. Его трясло как в лихорадке. На первое дело он шел легко, как на лихое приключение, но тяжелые ботинки бывшего афганца выбили из него эту блажь. Теперь душа его холодела от одной мысли, что снова придется стрелять в людей, убивать. Серый сломался, но пути назад не было, он понимал. И это было самое страшное. Толян тоже не спал, но глаза не закрывал, а смотрел в потолок, и мысли его, наоборот, были спокойны. Он безграничьно верил своему наставнику и пытался представить, как все будет происходить. Еще очень не хотелось, чтобы Серый шел вместе с ними. Подсознательно он не верил ни ему, ни Витьке. В отличие от других, Толстый спал.
|