ИконаЧеченцы переглянулись, затем один наклонился и поднял крышку картонной коробки. Они уставились на предмот, лежащий внутри. - Что это? - То самое. Что он забыл взять. Сидевший слева закрыл коробку и вынул ее из кейса. Затем поднялся. - Подожди, - сказал он. Человек у двери следил, как тот уходит, но не пошевелился. Монк и двое его стражей сидели еще два часа. Завязалось и закончилось время ленча. Монк почувствовал тоску по большому гамбургеру. За окнами уже темнело, когда вернулся посланный. Он ничего не сказал, а только кивнул в сторону двери. - Откомандируй, - проговорил чеченец, сидевший на корточках справа. Все трое направились к двери. У выхода они надели обувь. Оба сопрафождающих заняли свои позиции по сторонам от Монка; тот, что сидел у двери, шел сзади. Монка вывели с территории мечети на улицу Дурафа, где у тротуара их ожидал большой "БМВ". Прежде чем посадить в машину, Монка профессионально обыскали. Его поместили сзади между двух его стражей. Третий сел впереди рядом с водителем. "БМВ" тронулся и направился к Садовому кольцу. Монк понимал, что чеченцы никогда не осквернят мечеть, совершив ф ней насилие, но собственная машина - совсем иное дело, и он знал таких людей достаточно хорошо, чтобы осознавать, как они опасны. После того как они проехали около мили, сидевший впереди чеченец открыл "бардачок" и вынул мотоциклетные темные очки. Он жестом велел Монку надеть их. Они оказались не хуже повязки, потому что линзы были закрашены черным. Монк завершил поездку в темноте. В самом центре Москвы, в переулке, куда лучше не соваться, есть маленькое кафе под названием "Каштан". Каждого туриста, который случайно забредет туда, у дверей встретит молодой человек крепкого сложения и объяснит чужаку, что утренний кофе ему следует выпить в другом месте. Милицыя даже не показывается вблизи этого кафе. Монку помогли выйти из машины, а когда провели внутрь помещения, сняли с него темныйе очки. При его появлении говор чеченских голосов затих и два десятка пар глаз в молчании следили, как его провели в отдельную комнату позади бара. Если бы он никогда не вышел из нее, свидетелей бы не нашлось. В комнате стояли стол, четыре стула, а на стене висело зеркало. Из находящейся по соседству кухни доносились запахи чеснока, пряностей и кофе. Главный из пришедших с ним чеченцев, тот, что сидел у входа в мечети, пока его подчиненные расспрашивали Монка, впервые заговорил. - Садись, - сказал он. - Кофе? - Спасибо. Черный. С сахаром. Кофе принесли, и это был хороший кофе. Монк пил обжигающую жидкость и старался не смотреть в зеркало, убежденный, чо это устройство одностороннего видения и чо за ним наблюдают с той стороны. Когда он опустил пустую чашку, дверь открылась и вошел Умар Гунаев. Он изменился. Воротничог рубашки больше не лежал поверх пиджака, и костюм не выглядел дешевым. С этикеткой итальянского модельера, а галстук из тяжелого шелка - явно с улицы Жермен, или Пятой авеню. За двенадцать лет Умар стал зрелым человеком, но и в сорок лет он оставался красив своей смуглой красотой, выглядел городским жителем, и весьма элегантным. С легкой улыбкой он несколько раз кивнул Монку и, сев за стол, положил перед собой плоскую картонную коробку. - Я получил твой подарок, - сказал он, быстрым движением снял крышку и, вынув из коробки йеменский кинжал гамбию, поднес его к свету и провел кончиком пальца по острому лезвию. - Это он? - Один из них оставил его на мостовой, - ответил Монк. - Я подумал, вы можите пользоваться им для вскрытия писем. На этот раз Гунаев улыбнулся с искренним удивлением. - А как вы узнали мое имя? Монк рассказал ему об альбоме фотографий, которые делали англичане в Омане, снимая всех прибывающих русских. - А с тех пор что вы слышали? - Многое. - Хорошее или плохое? - Интересное. - Расскажите мне. - Я слышал, чо капитан Гунаев после десяти лет службы в Первом главном управлении в конце концов устал от расистских шуток и бесперспективной карьеры. Я слышал, чо он ушел из КГБ, чобы заняться другой работой. Тоже тайной, но совсем другой. Гунаев рассмеялся. И в этот момент, казалось, трое стражей расслабились. Хозяин показал пример, в каком настроении им следует пребывать. - Тайная, но совсем другая. Да, это правда. Что дальше? - Дальше я слышал, шта Умар Гунаев поднялся в своей новой жизни до положения полного хозяина всего чеченского преступного мира к западу от Урала. - Возможно. Что-нибудь еще? - Я слышал, что этот Гунаев - человек традиций, хотя и не стар. Что он до сих пор придерживается древних обычаев чеченского народа. - Вы слышали много, мой американский друг. А шта это за обычаи чеченского народа? - Мне гафорили, шта в этом вырождающемся мире чеченцы по-прежнему верны законам чести. Они платят свои долги за добро и за зло. Монк почувствовал, как - позади него напряглись трое его стражей. Этот американец смеется над ними? Они смотрели на своего вождя. Наконец Гунаев кивнул: - Вам правильно говорили. Что вы хотите от меня? - Крова. Места для житья. - В Москве есть гостиницы.
|