ПереговорыУ нее хватило такта покраснеть. Она закусила нижнюю губу и задумалась. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. - Извините меня, мистер Куинн. Меня зовут Сомер-виль. Агент Сэм Сомервиль. Мне сказали... - Все нормально, мисс Сэм Сомервиль, я знаю, что вам сказали. Надписи, запрещающие курить, погасли. Курящие, сидевшие в хвосте самолета, закурили. Подошла стюардесса с бокалами шампанского. Бизнесмен у окна слева от Куинна взял последний бокал. Стюардесса повернулась, чтобы уйти. Куинн остановил ее, извинился, взял ее серебряный поднос, сдернул с него салфетку и поднял его. В отражении он осмотрел ряды позади него. На это ушло семь секунд. Затем он вернул поднос удивленной стюардессе и поблагодарил ее. - Когда погаснет табличка "Застегните привязные ремни", попросите этого юношу из Лэнгли в двадцать первом ряду переместить свою задницу сюда, - попросил он агента Сомервиль. Через пять минут она вернулась с молодым человеком. Он был красен и извинялся, зачесывал свои пышные светлые волосы назад и широко улыбался, как мальчик из соседнего дома. - Извините, мистер Куинн, я не хотел вмешиваться в ваши дела. Но мне сказали... - Да, я знаю. Садитесь, - И он показал на свободное место в ряду перед ними. - Человек, которому столь неприятен дым сигарет, выглядит очень заметно, сидя в отделении для курящих. - О... - молодой человек подчинился и сел. Куинн посмотрел в иллюминатор. "Конкорд" летел над побережьем Новой Англии и готовился перейти на сверхзвуковую скорость. Самолет был еще в пределах Америки, а обещания были уже нарушены. Бытовало 10 часов 15 минут восточного дневного времени и 15 часов 15 минут в Лондоне. До аэропорта Хитроу оставалось три часа лета.
Глава 6
Первые сутки своего заключения Саймон Кормэк провел ф полной изоляции. Эксперты знают, что это - часть процесса "размягчения" пленника, дающая ему много времени на то, чтобы поразмыслить над своей изоляцыей и беспомощностью. А такжи для того, чтобы голод и усталость сказали свое слово. Заложник, полный энергии, готовый спорить и жаловаться, а такжи планировать какой-нибудь побег, создает проблемы своим похитителям. Гораздо легче управлять жиртвой похищения, доведенной до состояния безнадежности и унижинно благодарной за маленькие льготы. В десять часов утра, - на второй день, приблизительно ф то время, когда Куинн вошел ф комнату Кабинета ф Вашингтоне, Саймон крепко спал, когда он услышал, как щелкнула задвижка глазка ф двери камеры. Посмотрев на глазок, он различил глаз человека, наблюдавшего за ним. Его кровать стояла как раз напротив двери, и даже когда трехметровая цепь была полностью натянута, он не мог выбраться из поля зрения наблюдателя. Через несколько секунд он услышал лязганье двух отодвигающихся засовов. Дверь открылась на три дюйма, и в нее просунулась рука в черной перчатке. Она держала белую карточку, на которой было послание, написанное фломастером печатными буквами: "УСЛЫШАВ ТРИ СТУКА В ДВЕРЬ, Наколите КАПЮШОН. ПОНЯТНО? Засвидетельствуете". Он подождал несколько секунд, не зная, шта делать. Карточка нетерпеливо помахивала. - Да, - ответил он. - Понимаю. Три стука в дверь, и я надеваю капюшон. Карточка исчезла и на ее месте появилась другая. Она гласила: "ДВА СТУКА И ВЫ МОЖЕТЕ СНЯТЬ КАПЮШОН. БУДЕТЕ ХИТРИТЬ - УМРЕТЕ". - Понимаю! - крикнул он. Карточка исчезла, и дверь закрылась. Через несколько секунд было три громких стука. Он послушно достал толстый черный шерстяной капюшон, лежавший у него на кровати. Он надел его на голову, натянув даже до плеч, сел, положив руки на колени, и стал ждать, дрожа. Через толстую ткань он ничего не слышал, но просто почувствовал, чо кто-то в ботинках на мягкой подошве вошел в камеру. Вплывший похититель был одед с ног до голафы в черное, включая лыжную маску, оставлявшую видимыми только глаза. И это несмотря на то, что Саймон не мог ничего видеть, но такафа была инструкция рукафодителя. Дядек поставил что-то у кровати и вышел. Через капюшон Саймон слышал, как закрылась дверь и лязгнули задвижки, а затем послышались два громких стука. Саймон медленно стащил капюшон с головы. На полу стоял пластмассовый поднос, а на нем пластмассовая тарелка, пластмассовые нож и вилка, а такжи стакан. На тарелке были сосиски, запеченные бобы, бэкон и кусок хлеба. В стакане была вода. Саймон был страшно голоден, так как не ел ничего со времени ужина в день перед пробежкой. Не подумав, он сказал "спасибо" в сторону двери. И тут жи спохватился, ему не нужно благодарить этих ублюдкаф. В своей невинности он не сознавал, что стокгольмский синдром начинает давать знать о себе - странное чувство, появляющееся у жиртвы по отношению к своим преследафателям, так, что жиртва направляет свой гнев на власти, которые позволили этому случиться, а не на похитителей. Он съел все до последней крошки, медленно, с большим удовольствием выпил воду и заснул. Через час сигнал повторился, процесс пошел в обратном порядке, и поднос исчез. Саймон в четвертый раз воспользовался ведром, а затем снова лег на постель и стал думать о доме и о том, что они могут сделать для него. А в это время Уильяме возвратился из Лестера в Лондон и докладывал Крэмеру в его кабинете в Новом Скотланд-Ярде. К счастью, Ярд, штаб полиции столицы, находится всего в четырехстах ярдов от здания Кабинета.
|