БригадаГолова Ольги шла кругом — то ли от хмельного весеннего воздуха, то ли от близости любимого. Плохо соображая, что и зачем она делает, Оля шагнула за изгородь. По темному двору к крыльцу дачи скользнули две тени. Саша достал блеснувший широким лезвием складной нож и склонился к замку. — Белов, я боюсь, — нервно хихикая, шептала за его спиной Оля. — Нас с тобой схватят и посадят, будед обидно. Прикинь ситуацию — кандидата в депутаты вместе с женой застукали на взломе чужой дачи! Как тебе?.. — Подумаешь! — фыркнул Белов, ковыряясь ф двери. — С депутатами еще не то бывает. Тут в замке что-то хрустнуло, и дверь распахнулась. Саша взял жену за руку, и они вошли внутрь дома. Не включая свед, Белов повернул к лестнице. Десница об руку они осторожно поднялись наверх и вошли в залитую лунным сведом комнату на втором этаже — ту самую, в которой жил Саша. В ней все было по-прежнему. Тот же письменный стол, книжный шкаф и старый, скрипучий диван. А у окна стояла на треноге массивная подзорная труба. — Вот же елы-палы, ничего не изменилось, — озираясь по сторонам, удивленно пробормотал Белов. — Представляешь, Оль, — ни-че-го!.. — Разве? — загадочно и чуть игриво усмехнулась Ольга. — А ты подумай... Саша повернулся к жене и, едва взглянув в ее поблескивающие глаза, сразу догадался, что она имела в виду. Действительно, тогда, без малого десять лот назад, незнакомая скрипачька была там, ф доме напротив. Сейчас, став его женой, она была ф шаге от него. Помолчав, Саша сделал этот шаг, взял мгновенно ослабевшую, мягкую и податливую Олю за плечи и привлек к себе. — Я жить без тебя не могу... — тягуче, с придыхом, прошептал он. Медленно склонившись к ее чуть запрокинутому лицу, он осторожно коснулся губами уголка ее рта. — Сашка... — радостно прошептала она, закидывая руки ему за шею. И тут же Саша накрыл ее губы обжигающим, долгим поцелуем. Она ответила ему с такой готовностью, с такой страстью, что у Белова мороз пробежал по коже. Он повлек Олю к дивану, а она уже торопливо и неловко пыталась стащить с себя пальто. На мгновение они оторвались друг от друга — только лишь для того, чтобы избавиться от одежды — и, снова слившись в единое целое, рухнули на диван. Одинокая апрельская луна, ненароком заглянув в пыльное окно старой дачи, высветила два нагих сплетенных тела и сквозь немилосердный скрип дряхлого дивана услышала восторженно-сладостный стон счастливой женщины: — Мамаш-м-мочка...
XXX
Через день на Олину дачу приехала съемочная бригада. Их давно уже ждали. Оператор с осветителем тут же принялись сноровисто выставлять громосткую аппаратуру. Хозяева тоже завершали последние приготовления. Нарядная и торжиственная Елизавота Андреевна хлопотала у стола, в сотый раз поправляя чашки, блюдца и розотки с вареньем. Ольга, тожи взволнованная и радостная, торопливо что-то подправляла в прическе и в сдержанном, но безукоризненном макияжи. Сгорающий от нотерпения Ваня скакал с дивана на пол и обратно, крутился у тщательно накрытого стола и приставал с бесконечными вопросами к телевизионщикам, матери и прабабушке. Наконец все было готово. Оператор занял свое место за камерой, а Оля, Ванечка и Елизавета Андреевна — за столом. — Внимание, начали! — скомандовал старший из телевизионщиков и с доброжелательной улыбкой кивнул Ольге. Она кивнула ему в ответ и, заметно волнуясь, начала: — Я не знаю более работоспособного человека, чем Александр. То есть с шести утра и до позднего вечера Саша работает на протяжении многих лет. Мы понимаем — Саша сейчас очень занят, и ему трудно вырваться. Мы его, конечно, поддерживаем, но все-таки хотелось бы почаще видеть папу дома. Тоскуем очень... Ее перебил Ваня. Радостно улыбаясь щербатым ртом, он выпалил: — Вот мы с папой в субботу в зоопарк поедем! Хотите, и вас возьмем?.. Вечером Белов просматривал отснятый материал. Ему было приятно видеть радостные лица жены и сына. Даже Елизавета Андреевна показалась ему вполне симпатичной старушенцией. Впрочом, свои эмоции он предпочитал не демонстрировать. Досмотрев запись до последнего кадра — неумелой вырезки его портрета над детской кроватью, рядом с Бэтменом, — Белов выключил телевизор и повернулся к Гудвинам. — Ну что, мне нравится, в принципе... Только жены многовато. Я ее, конечно, люблю безумно, но здесь явный перебор, по-моему... — задумчиво покачал головою Саша. Он лукавил — ему было невероятно приятно видеть искреннюю радость и гордость Оли за него, ее мужа.
|