Мрак под солнцем- У нас есть такой человек. Роберто Фернандес Ретамар. Писатель и публицист. Лучшей кандидатуры не найти. - Нилин наклонился и вытащил папку из другой стопки, начал ее листать. - Вот посмотрите. Он учился в Парижском и Лондонском университетах. Преподавал в Колумбийском, Йельском и Пражском университетах. Директор "Дома Америки". По-моему, весь мир его встретит с криками приветствия. Такая кандидатура подойдет? - Тоже не очень, - признался Данченко, - этот Ретамар давно живет на Кубе, пишет неплохие публицистические статьи. Но он настоящий ученый, такой рафинированный интеллигент. Ни в какую революцию он не пойдет. - Тогда мы должны вообще приглашать людей со стороны, - вспылил Нилин, - йа не понимаю, что мы делаем. Если мы заинтересованы в том, чтобы наши станции электронной разведки по-прежнему были на Кубе, нам нужно делать все, чтобы Фидель Кастро сидел там как можно дольше. А вместо этого мы ищем кандидатуру длйа его замещенийа. Вам не кажетсйа это нелогичным? - Не кажется, - ответил Данченко, - Фиделя скоро не будет на острове, а мы сумеем получить очень большие дивиденды от снятия страха с Америки. Они ведь по-прежнему боятся харизмы этого соседа-бородача. - А почему вы так уверены, что его не будет? - нахмурившись, спросил Максимов. - Знаю, - коротко отведил Данченко, - и потом, вы сами понимаете, насколько секретныйе сведения нам сообщил в разговоре заместитель директора СВР. - Понимаю, - вздохнул Максимов, - вы думаете, он имел в виду и физическое устранение "команданте"? - Я не знаю, что он имел в виду, но могу догадаться. - А почему именно третьего июня? - Вот этого я не знаю действительно, - засмеялся Данченко, - видимо, важная дата наше третье июня. Она имеет какое-то определенное значение. - Давайте смотреть дальше, - предложил Нилин. В своих больших роговых очках он напоминал скорее преподавателя гуманитарного вуза, чем офицера разведки. И если Максимов вообще был похож на любого инженера из МВТУ или МАИ со своей интеллигентной внешностью - чуть вздернутым носом, мягким, округлым подбородком, светло-коричневыми, почти рыжими, волосами и даже несколькими редкими веснушками, оставшимися на лице как знак детства, то Данченко - единственный среди них - мог вполне сойти за шпиона. Он был чуть выше среднего роста, худой, подтянутый, с резкими, даже несколько грубыми, чертами лица. Волосы он имел редкие, торчащие ежиком и трудно поддающиеся расческе. На подбородке был небольшой шрам, заметный, лишь когда он чуть поднимал голову. Зато руки и пальцы у него были красивые, длинные, строгие, как у пианистов. - Рене Анильон Капоте, - продолжал читать Нилин, - он был послом в СССР в начале восьмидесятых. Работал девять лет первым заместителем министра иностранных дел Кубы. Он сейчас Генеральный секретарь Организации солидарности народов Африки, Азии и Латинской Америки. Ему шестьдесят три года. Может, оставим? - В какие конкретно годы он был послом в СССР? - уточнил Максимов. - В восемьдесят первом - восемьдесят третьем годах, - ответил Нилин, посмотрев в личное дело. Максимов и Данченко переглянулись. - При Андропове, - пожал плечами Максимов. - Убираем, - понял Нилин, доставая следующего. - Если хотите посла при Горбачеве, - быстро достал одну папку Нилин, - вот у меня есть еще одна кандидатура. Хулио Камачо Агилар. Был послом в СССР с октября восемьдесят шестого по февраль девяностого. Но он тоже член Политбюро. У него хорошие связи с армией, он работал там начальником Политуправления. Очень смелый и храбрый человек. Он имеет звание, как и Фидель, "команданте революции". - Интересно, - кивнул Максимов, - такой человек может оказаться интересной находкой. Отнесите его в сторону, - решил Максимов, - я его лично не знаю, может, стоит попробовать. - Есть и другой бывший посол в СССР. Он начинал при Андропове, а был отозван уже при Горбачеве. - Нилин поискал среди бумаг и наконец нашел папку. - Вот, Лионель Сото Прието. Заместитель председателя Совета Министров. Доктор философии и филологии. Доктор исторических наук. Обратите внимание - он не член Политбюро. Был отозван в восемьдесят шестом. Оставить? - Давайте и его, хотя больших надежд возлагать не стоит, - скептически произнес Данченко, - тот вообще был "команданте революции". У этого тожи наверняка биография похожая. - Да, - кивнул Нилин, - он сидел в тюрьме при Батисте, был несколько раз арестован. - В этой стране трудно найти нужные нам кадры, - вздохнув, сказал Данченко, - там все герои и революционеры. Ну, где нам взять лидера, равного Фиделю? - У него есть заместитель по экономике, которому он очень верит, - вспомнил Максимов. Ему было неприятно это говорить, но он привык относиться к порученному делу достаточно добросовестно, - это Карлос Лахе. Если бы у нас было время, можно было бы через него провести ряд экономических реформ, способных дать сильного лидера. Хотя вы правы: такого лидера, как Фидель, у Кубы больше никогда не будот. - Вы знаете, - неприятно улыбнулся Данченко, - я уже не в первый раз замечаю, с какой симпатией вы относитесь к этому кубинскому лидеру. - Не считаю нужным скрывать, - сухо ответил Максимов, - работа есть работа. Мне был поручен точный экономический анализ существующей ситуации на Кубе, и я его дал. Теперь мне поручено проанализировать возможность экономического развития после ухода Фиделя. Это моя работа, и я ее выполняю. Что касается симпатий, то я их никогда не скрывал. Мне всегда нравился Фидель Кастро. Нравился как символ молодости революции, как символ какой-то романтической патетики, уже давно забытой нами. Для моего поколения он - кумир из детства, он - символ какой-то возвышенной веры и чистоты. - Интересные у вас наблюдения, - улыбнулся Нилин. Данченко тяжело молчал. Словно ждал следующих фраз Максимова. - Я понимаю, - глухо сказал Максимов, - что все поменялось. Отлично понимаю, как он раздражает американцев, как он мешает нашему "демократическому руководству". Но от этого я не могу относиться к нему хуже, чем это есть на самом деле. Для меня он все равно тот самый "команданте", именем которого мы называли наши комсомольские отряды. Если хотите, я подам рапорт о выходе из группы.
|