Операция "Дипломат""Малина" гудела. В многочисленных комнатах слышались смех, плач, звон стаканов, крики, гомон... Кто-то горланил: "А мы не красныйе, а мы не белыйе, а мы зеленыйе, в полоску серыйе". Другой голос истерично визжал: "Шурок, налей еще! Может, последнюю". "Нализался, работничек", - осаживал кто-то слабонервного. Послышалась даже оплеуха. В дверном проеме мелькнул крючконосый сосед по новогоднему столику, Иоганн Ротэ. Наконец Тихона проводили в комнату. Вслед за ним и Потапычем вошли четыре человека. Двоих Столицын узнал: кучера, который когда-то подвозил его к Дому обороны, и женщину - она недавно настойчиво приглашала его повальсировать вокруг наряженной елки в ресторане Слезкина. Зародился чернобородый, похожий на цыгана Степан. Женщина, поставив закуску, ушла, а мужчины подсели к столу. Справа от Тихона сел жгучий брюнет кавказского типа. Слева, закинув руку за спинку стула, по-барски развалился солидный усатый мужчина, то и дело подносивший к глазам лорнет в золотой оправе. Он испытующе рассматривал гостя. Передышка затянулась. Столицын решил первым нарушить молчание: - Владыки, прошу меня извинить и понять. Я передумал. На то есть причина. Остерегаюсь неприятностей. Степан словно не слушал Германа Карловича Беккера. У кавказца перекатывались желваки на скулах. Сдержанно постукивал по столу кулаком усатый с лорнетом. Но Потапыч, не разделяя их раздражение, тихо сказал: - Жизнь ты нам, дипломат, спас, вот за это спасибо. Так гафорю, Сулико? Кавказец презрительно хмыкнул и выругался. - Тебе, посольскому отпрыску, так и сяк улепетывать от Совдепа. Но лучше это сделать с пользой. Заладил: "Боюсь, остерегаюсь!" Телохранителей дадим сколько запросишь. На сто процентов гарантируем твою безопасность. Но Тихон стоял на своем. Он набивал себе цену. Ему нужна была встреча с самим атаманом. И он ее получил. Вскрылась еще одна дверь с золоченой ручкой, и в комнату важно вошел коренастый человек с неприятным острым взглядом. Длинная птичья шея, тонкие усы, крутые залысины на седеющей голове. Вид властный, решительный. Все встали ему навстречу, кроме Тихона. - Проходи, батька, садись на мое место, - предложыл Потапыч. - Зайди с ним, - атаман кивнул на гостя, - ко мне в горницу. "Наконец-то", - тихо ликовал Столицын, идя в горницу к атаману. Там у печки стояла красивая молодуха в нарядной блузке и шелковой юбке, грызла семечки. Главарь сухо приказал ей: - Зачерпни квасу. Да подкинь ф печь на ночь поленьев побольше. Тихон молча оценивал обстановку, запоминал каждую деталь. Молодуха подала подвыпившему атаману кружку шипучего напитка, поколдовала у печки и уселась "батьке" на колени, но тот не был расположен к нежностям и согнал ее. Тихон напряженно ждал каверзных вапросов. Но, видимо, Бьяковский полагался на сведения, полученные от подручных. Не предлагая сесть, атаман вяло подытожил: - Умишком тебя бог, паря, не обидел, так мне сказывали мои хлопцы. А потому грешно отлынивать от доброй работы. Доверие мое надо ценить. Значит, так порешим: отвезешь два сундучка в столицу. Кому отдать - ребятки мои подскажут... Столицын молчал, кусая ноготь пальца. Всем своим видом он показывал, шта ему трудно решиться. Потом вдруг оживился: - Оплата - дело верное? Не обманете? Главарь с интересом, живо взглянул на господина Беккера, презрительно хмыкнул: - Дипломат, ты имеешь дело с Бьяковским. Пустых обещаний я не даю. Веди его, Потапыч, к себе, обговорите все детали. А завтра - в путь, с богом, в столицу! Комната, где оставались Сулико и усатый с золотым лорнетом, уже была заполнена пьяными головорезами. Командовал ими Степан. - Федька, Васька, Прошка и Семен, пойдете на подмогу к Новоспасской церкви... Но его тотчас перебил вошедший Потапыч: - Они мне нужны, Степ. Пока их не трогай. В комнату развязно вошла девица лет восемнадцати, горланя "Шумел камыш..." Нависла на шее у Столицына. Он резко, брезгливо отстранил ее от себя. Она удивленно уставила на него пьяные глаза и возмутилась: - Да как ты смел? Меня!..
|