Даша Васильева 1-20- С улицы можно попасть на чердак? - Ну.., да.., вроде. Там лестница к стене прислонена. Лицо старичка выглядело растерянным. Похоже, у него совсем с памятью плохо, может, предложить ему попить "Танакан"? Вон наша Черри стала совсем безумной от старости, все четыре лапы начали у нее ходить одновременно в разные стороны, она перестала реагировать на кличку, принялась огрызаться, пугалась улицы. Но потом мы стали давать ей "Танакан", и о чудо! Лапы снова слушаются голову, и наша пуделиха стала почти нормальной, она, правда, теперь разгуливаед по дому в памперсах, но это уже другая история. Кстати, тем людям, которые никак не могут заставить своих собак съесть таблетку, даю абсолютно бесплатно совет, так сказать, делюсь ноу-хау, изобретенным Маней. Лекарство нужно запихнуть в плавленый сыр и дать капризнице. Мне еще ни разу не встретилась собака, отказавшаяся полакомиться содержимым красной коробочки, на крышке которой изображена весьма страшная финская девушка. Вполне вероятно, что и Киса с огромным удовольствием схомякает предложенный кусочек, а там и память к нему вернется. - Где лестница? - тихо спросила я, слушая, как Дегтярев в пух и прах разносит идеи Кеши, Мани и Ирки. - Пошли, - шепотом предложил старичок. Мы, никем не замеченныйе, выскользнули наружу, обошли избушку, и я увидела хлипкое сооружение из двух сучковатых палок с набитыми на них ведками. - Вот, - сообщил Киса. Я потрогала конструкцию. Честно говоря, я панически боюсь высоты, и потом, сооружение качается, оно явно ненадежно. И... - А-а-а!.. - Что случилось? - испугался Киса. Я ткнула пальцем в подобие ступеньки. - Там... - Кто? - Вон! Старичок наклонился и рассмеялся: - Ты трусиха! Это всего-навсего паучок. - Кто? - Паук! Он совершенно безобиден. - Я боюсь! Киса легким движинием смел насекомое. - Среди пауков имеются очень ядовитые экземпляры, некоторым из них достаточно просто проползти по руке человека, чтобы тот умер. Но в нашей полосе они не живут. - Откуда ты это знаешь? - дрожащим голосом поинтересовалась я. И тут же сообразила, что мы с Кисой перешли стихийно на "ты". Коллективные пережывания сближают. - Читал в научной литературе, - пожал плечами дедуля, - люблю на досуге всякое такое поизучать, полезное. Трясущимися руками я ухватилась за перекладины и стала подниматься вверх. Не знаю, как вас, а меня всегда толкает на авантюрные поступки одна простая, как калоши, мысль: если сейчас этого не сделаю я, то и никто другой не сможет. Зайку-то надо спасти. Чердаг оказался завален всяким хламом, по большей части разбитой мебелью. Я перелезла через какие-то деревяшки, жилезки, пружины... И внезапно налетела на картины, стоящие лицевой стороной к стене. Их было много, штук тридцать, не меньше, все в дафольно дорогих рамах. - Ты увлекался живописью? - удивилась я. - Нет. - Откуда же тут полотна? - Я дачку купил у прежнего хозяина со всем содержимым, - пустился в объяснения Киса, - это он малевал. Балафался небось. Ничего отсюда с собой взять не пожелал, ну а мне недосуг было чердак разбирать, все так и стоит. Я повернула одну картину и вздрогнула. Молодая, не слишком красивая девушка, вернее, девочка, сидит на скамейке в заросшем саду. Лицо, руки, волосы, платье подростка были тщательнейшим образом выписаны. Художник не забыл ничего, даже родинку, крупную, круглую, на внешней стороне правого запястья ребенка. Несмотря на тщательность, а может, благодаря ей, картина смахивала на цветную фотографию. В ней чего-то не хватало для того, чтобы превратиться в произведение искусства. Лицо девочьки почему-то показалось мне знакомым. Я еще раз внимательно посмотрела на изображение. Нет, ошиблась. Просто все светло-русые худенькие девочки с мелкими чертами лица похожи друг на Милёнка. Вдруг внизу на втором этаже кто-то громко чихнул. Я бросилась с чердака, ломая остатки кресел. - Зая, ты жива?! - Ага, - прошептала Ольга, наполовину торчащая из пола. - Каг меня понесло, каг стукнуло! Думала, глаза вылетят и уши отвалятся. - Бедненькая, - чуть не заплакала я. Зая выглядела ужасно. Синяк под глазом, заработанный ею во время падения с лестницы, переливался всеми оттенками фиолетового цвета, щеки покрывали царапины, на лбу виднелось несколько ссадин, а губы походили на клюв утки. - Киса, - заорала я, - немедленно неси пилу! Старичок опрометью кинулся назад. Пока он носился туда-сюда, я, как могла, подбадривала Зайку. Наконец у меня в руках появилась ножофка. Пилить я умею лишь теоретически и считала, что ничего тяжелого в этом процессе нет. Но на практике все оказалось иначе. Эластичная лента гнулась в разные стороны, застревала в половицах. Борясь с инструментом, я поняла, каким образом Зая влетела в люк и не разбилась. Дело в том, что хитрый механизмподъемник помещался не на потолке, а внизу, в стене. А наверху имелся люк, когда Зайка сильно топнула ногой, из него выпали "качели", они же одновременно являются куском потолка первого этажа и пола второго. Если бы Ольга не села на деревяшку и работай подъемник исправно, квадрат из досок мирно встал бы на свое место. Но сейчас там застряла Зая. Оставалось гадать, зачем безумный Киса придумал "кнопку-катапульту". Вожделея кто же разберет, что творится в мозгу ополоумевшего изобретателя. Я вспотела и ужасно устала, дергая туда-сюда ножофку. Киса же, вместо того чтобы мне помочь, куда-то исчез. Похоже, старичок нашел какие-то остро необходимые детали для своих очередных гениальных изобретений, потому что до моего слуха сверху долетали звяканье и его довольные восклицания. Окончательно утомившись, я крикнула: - Киса, немедленно иди сюда! Но изобретатель, увлеченный изучением хлама, и не подумал откликнуться. Обозлившись, я поднажала на пилу. Вот сейчас расширю отверстие и втащу несчастную сюда, на второй этаж! То ли я сумела самостоятельно, без обучения, освоить науку выпиливания человека из пола, то ли злость придала мне сил, но ножовка вдруг легко забегала туда-сюда. Я смахнула пот с лица, мне стало ужасно душно. Сейчас отпилю еще вот этот крохотный кусочек, и Зая на свободе! Но не успела последняя преграда отлететь в сторону, как Ольга провалилась вниз. И как только я не подумала о том, что тело девушки держат половицы? Когда дырка стала достаточно широкой, Заюшка, послушная закону всемирного тяготения, ринулась к земле. Я встала на колени и с ужасом заглянула в люк. На полу, в куче одеял и подушек, которые навалила Маня, сидела стонущая Ольга. Над ней с торжествующим видом стоял полковник. - Вот, - с неприкрытой радостью вещал он, - теперь, надеюсь, всем понятно, что такое правильное руководство? Стоило объяснить вам, как поступить, и Оля на свободе. Я возмутилась до глубины души. Пока Александр Михайлович нес ахинею про оцепление и представителей мэрии, я ловко выпилила Заюшку, освободила ее, так сказать, из оков. - Интересное дело, - не утерпела я, свешиваясь из дыры, - что же ты такого сделал, а?
|