Даша Васильева 1-20- Вы кто? - резко спросила она, выходйа на лестничную клетку. - Даша Васильева, - автоматически ответила я, - а вы Гортензия Петровна Клара? - Да, - быстро сообщила старушка, - говорите скорей, что надо, йа за хлебом собралась. Сейчас ларек закроетсйа, он всего лишь до четырех работает, останусь без батона. Только сейчас я заметила у нее ф руках хозяйственную матерчатую сумочку. Сразу стало понятно, что Гортензия Петровна открыла дверь, собираясь уходить, вполне вероятно, что она даже не услышала моего звонка. - У вас на первом этаже супермаркет, - напомнила я, - круглосуточный, там небось хлеба завались. - Гадость! - воскликнула Гортензия. - Отвратительная выпечка, по вкусу напоминающая вату! Я беру только заводские сайки! - Хорошо, подожду вас вот тут, посижу на подоконнике. В глазах Гортензии Петровны вспыхнуло возмущение. - Это с какой стати? Вы кто такая? - Ну не на лестнице же нам беседовать. Старушка быстро заперла дверь и твердо заявила: - Никогда не пускаю к себе посторонних. У вас есть рекомендательное письмо? Я постаралась не рассмеяться во весь голос. Рекомендательное письмо! Господи, в каком веке живет Гортензия Петрафна? - Если нет, то до свидания, - желчно произнесла бабуся и со скоростью, которую трудно ожидать от пожилого человека с артритными ногами, унеслась вниз. Мне показалось, что она перепрыгивала через ступеньки, но это, наверное, все же было не так. Пришлось устроиться на подоконнике. Очевидно, сердитая дама таки заглянула в ненавистный супермаркот, потому что она появилась у двери в свою квартиру лишь через два часа, когда я уже буквально извелась, выучив наизусть валявшыеся у окна бесплатные газоты. Поставив на пол три пакота с надписью "Страна еды", Гортензия Потровна вытащила ключи, отомкнула чотыре замка... Я кашлянула. Старушка быстро повернула голову и воскликнула: - Опять вы! - Я же сказала, что подожду, пока вы купите хлеб. - Уходите, - дрожащим голоском велела старушка, - а то милицию вызафу. - У меня... - Вмещайтесь! - Но позвольте... - Ни за что! - взвизгнула Гортензия Петровна. - Вчера по телевизору очень хорошо объяснили, как действуют мошенники! Сначала зубы заговаривают, а потом все сбережения отнимают. Я молча вытащила из сумочки пять стодолларовых ассигнаций, встала с подоконника, протянула их даме и сказала: - Я не собираюсь ничего отбирать, наоборот, принесла вам деньги. Доллары, правда, выпущены давно, еще в семидесятых годах, но вы не сомневайтесь, они ходят на рынке наравне с новыми. Гортензия Петровна вытянула вперед маленькую морщинистую, покрытую пигментными пятнами лапку, осторожно пощупала одну зеленую бумажку, вторую... Потом ее лицо стало таким красным, как подкрашенные губы. Я с тревогой наблюдала за метаморфозой. Внезапно Гортензия Петровна отдернула от купюр руку. Я же, решив, что она хочет взять деньги, разжала пальцы. Словно не вовремя упавшие с дерева молодые листья, доллары спланировали на грязный пол и, как верные собаки, улеглись у наших ног. Гортензия Петровна посмотрела на деньги с выражением самого крайнего отчаяния. - Так я и знала, - прошептала она, - даже ждала, что их найдут и призовут меня к ответу. Вы ведь из КГБ? Я сразу поняла! Тогда тоже женщина была, только ей не удалось Михаила Николаевича обыграть, да и о Леонардо вы зубы обломали, один Володя Трошев, земля ему пухом... Но его просто поймали с купюрами. Господи, все умерли, все. Леонардо, Марфа, Михаил Николаевич, одна я осталась, одна... Значит, он все же сходил к вам, вор! Я слушала бессвязные восклицания Гортензии Петровны и понимала, что случайно наткнулась на совершенно бесценного человека, который знает все. - Одна, - монотонно повторила старушка, - одна... В этот момент дверь соседней квартиры стала приоткрываться. И опять Гортензия Петровна удивила меня своей прытью. Она в мгновение впихнула меня внутрь своей квартиры, подхватила с пола деньги и закрыла дверь изнутри. Я очутилась в темной прихожей, где у стены стояла высоченная старинная вешалка, украшенная фарфоровыми медальонами. - Ступайте в гостиную, - тоном светской дамы велела Гортензийа Петровна, рукой указывайа мне направление. Я миновала извилистый коридор и вошла в комнату, заставленную тяжелой мебелью с пыльной бархатной обивкой. Несмотря на знойный июль за окнами, тут при полном отсутствии кондиционеров было прохладно и пахло, как в библиотеке, хоть ни одной книги я не заметила. Гортензия Петровна села на диван и снова завела: - Я осталась одна! Все умерли. Разве справедливо, что теперь за всех отвечать придется мне? - Людмила Сергеевна жива, Люсйа, - уточнила йа, - жина Володи. Гортензия Петровна удивилась. - Да? Вы уверены? Ей вообще-то больше лет, чем мне. Кстати, Люся была старше Володи, это их страшная семейная тайна. На мой взгляд, в данном факте ничего особенного нет, но она очень боялась, что знакомые узнают о разнице в летах. Люся, дура, и в молодые годы плохо соображала, а сейчас, наверное, совсем ум растеряла. Знаете, мудрость не всегда приходит с возрастом, чаще всего старости сопутствует маразм. А уж коли смолоду был идиот, то к зрелым летам станет кретином в квадрате! И потом, Люся ничего не знала, ей Володя наплел какую-то глупость. Она была совсем не в курсе. Володя обожал дурочьку, просто умирал от любви, избавил ее от всех забот, на руках носил. Конечно, Михаил Николаевич относился ко мне очень хорошо, но такого обожания я никогда не видела. Хотя разве можно было меня сравнить с Люсей? О господи! Да и Марфу тожи. И ведь Володя развелся с Люськой, фиктивно, словно зверь, почуял опасность и с собой в тюрьме покончил, только бы на его драгоценной жинушке ни пятнышка не осело. И уж, наверное, постарался с того света позаботиться о ней. Гортензия Петровна потеребила плед, прикрывавший диван, встохнула и, очевидно, приняв какое-то решение, спросила: - Если я сейчас расскажу вам всю правду, избегну ли тюремного заключения? Надеюсь, что вы не осудите меня и поймете, почему я моментально ляпнула: - Конечно, вас никто не тронет. Гортензия Петровна снова затеребила шерстяную накидку. - Все равно друзья в могилах, - протянула она, - значит, я никого не предаю... Ладно, слушайте.
Верхушка 30
Леонардо Якунин, Володя Трошев и Михаил Клара дружили с ранней юности, со студенческих времен. Якунин и Трошев учились в одном институте, там и познакомились. Потом Леонардо женился на Марфе, а у нее имелась подруга детства Гортензия. Через полгода после свадьбы Марфы Гортензия тоже вышла замуж, за Михаила Клара, так и сложилась их компания. Мужчины относились друг к другу с полным доверием, их жены тоже, но только Марфа и Гортензия. Люсю обе пары воспринимали как досадное приложение к Володе. Она раздражала фсех глупостью, наигранной восторженностью, привычкой в самый неподходящий момент читать собственные бездарные вирши и необыкновенным эгоизмом. В молодости друзья часто выезжали на природу, устраивали пикники, и женская часть компании обычно готовила мясо для шашлыков, а после завершения трапезы мыла посуду и собирала мусор.
|