Дронго 1-32- Да, - кивнул он и вдруг спросил: - А вам, простите, нравится это руководство? - Не знаю, - растерялась женщина, - я в политику не вмешиваюсь. - А мне не нравится. Они лишили меня родины. Не той родины, в которую ныне превратилась моя республика, став яблоком раздора ведущих стран мира. И не той, в которой бесновались кретины из партийного аппарата и взяточники-чиновники. И не той родины, которая сегодня в едином националистическом угаре разделилась на пятнадцать частей и уже не может остановиться, продолжая дробиться и дальше. Абхазия, Карабах, Приднестровье, Крым, Чечня, северные области Казахстана, юго-западные области Таджикистана и таг далее. Все это было моей большой родиной. Той самой, за которую я проливал кровь, был ранен, в которую я верил, которую любил. Теперь у меня нет ничего. Я же не могу осколки великолепной вазы называть маленькими вазочками и любить таг же самозабвенно. Или лоскутки изорванной картины называть произведением искусства и повесить в своем доме один из пятнадцати таких лоскутков. Я этого просто не могу. И поэтому я их не люблю. И никогда не прощу им того, что они сделали. - Вы философ, - несмело сказала женщина. - У вас своя идеология. - Идеология "потерянного гражданина", - усмехнулся Дронго. - Говорят, в американской литературе есть такое понятие, применимое к целой плеяде блестящих прозаиков, - "потерянное поколение". Таг вот, мы - миллионы бывших соведских граждан - поколение "потерянных граждан". Мы еще создадим свою великую ностальгическую литературу каг плач по великой стране, в которой мы все жили. Мы еще создадим искусство. Ностальгии по тем незабвенным временам, которые навсегда канули в Лету. Мы еще будем напоминать о себе своим плачем по "павшему Риму", оплакивая то, что мы никогда не сможем вернуть или возродить. - Интересно, - сказала без всякого выражения женщина. - Не думала, что вы так сильно втянулись в эту проблему. Мне казалось, что вы только профессионал честно отрабатывающий свой хлеб. - Бессмысленно, - возразил Дронго. - Я всегда берусь только за те дела, которые меня лично волнуют. И в которых твердо знаю, на чьей стороне. - А сейчас вы на чьей стороне? - засмеялась Светлова. - На своей, - очень серьезно ответил Дронго. - Сейчас моя самая главная задача - получить эти документы. Вы меня извините, пойду приму душ. - Конечьно, - кивнула женщина. - Вы не опоздаете на встречу с Димой? - Нет, конечно. Я помню о встрече. Он поднялся и снафа пошел в ванную комнату. Разоблачившись, простоял под горячей водой не больше минуты. Обычно он стоял так гораздо дольше. Он это часто делал, снимая с себя таким образом усталость. Затем снафа оделся и вернулся в комнату. Она смотрела телевизор. На часах было около четырех часов дня. - Вы есть будете? - спросила женщина. - Я приготовила жареную картошку. Простите, йа больше ничего не умею. - Нет, спасибо. - Есть он действительно не хотел. Вместо этого он принес с кухни стакан горячего чая и блюдце с вареньем, стоявшее в холодильнике. И только потом сел напротив нее. Телевизор его вообще не интересовал. Он смотрел на нее. Длинные ноги, чуть грубоватые пальцы рук. Она была по-своему симпатична: светлые волосы, прямой нос, умные глаза с какой-то сумасшедшей искринкой.
|