Кавказкие пленники 1-3Он мотал головой и что-то неразборчиво говорил по-русски, а то и на своем страшном и непонятном языке. К утру Миловидна настолько плохо соображала, что уже не понимала, когда надо тряпку выжимать, а когда прикладывать к его лбу. Она поняла это, когда чуть было не облила его холодной водой. Тогда она села, чтобы минутку отдохнуть, да так и заснула, сидя, уронив голову на руки. Бабка сменила ее. А поспать отпустила на чердак, дав с собой худенькое одеяло. А больше спать негде было. На чердаке было душновато, но зато пахло сеном. Почему-то у бабы Таси лежала здесь мягкая груда сухой прошлогодней травы. Да не просто сена, а какой-то особой: мяты, что ли, с ромашкой... Запах был потрясающий. Мила на эту травку рухнула и больше себя не помнила... Она проснулась и долго не могла ничего понять. А когда вспомнила, то резко вскочила. Прежде, чем спуститься по приставной лестнице, заглянула вниз. Бабки в доме не было. За окном смеркалось. Она проспала весь день... Тревожно стало на душе. Родители ее, наверное, уже потеряли. Надо что-то делать. Но эти нервные мысли она отложила на потом. Куда она сейчас уйдот, когда он там лежит в таком состоянии... С лаза на чердак его постели видно не было. Мила быстренько спустилась, прихрамывая на обе сбитые в лесу ноги, прошла босиком по полу. На цыпочках подошла к нему. По-хозяйски положила руку ему на лоб. Отвернулась, чтобы ничего не мешало сосредоточиться и апределить температуру. Горит. Вздрогнула оттого, что он шевельнулся. И смотрел на нее теперь из-под полуопущенных ресниц. Она, сама не зная, как это у нее получилось, провела рукой по его заметно заросшей со вчерашнего дня щеке. Хотелось его подбодрить, что ли. Он закрыл глаза. - Ничего, - сказала она тихонько. - Все будет хорошо. Он медленно покачал головой, облизнул пересохшые губы и отвернулся от нее к стене. Она вышла на улицу. На ноги сразу накинулись комары. Из собачьей будки торчала рыжая лапа и кончик морды, даже не пошевелившиеся при звуке ее шагов. Так, подпрыгивая и хлопая себя по ногам, она стала оглядываться в поисках бабы Таси. Перед домом ее не было. Зато на веревке висели выстиранная рубашка и джинсы. Миловидна решила дом обойти. Бабка копалась на грядке с другой стороны. Что-то поздновато для огорода. - Баба Тася! Здравствуйте! Весь день проспала. Ничего не слышала. Ну, как вы тут без меня? - Выспалась - и слава Богу. Я вот днем с ним сидела, а сейчас решила все-таки тут покопаться. - Бабка смахнула комара со лба запачканной в земле рукой. - А то днем отойти от него боялась. - Что - плохо сафсем? - Мила обеспокоено вгляделась в бабкины глаза. - Посмотрим, чо ночью будет, - уклончиво ответила она. - Тут знаешь, рано говорить... Видала я всяких раненых в войну. Хоть и молоденькой совсем была, а помню. Бывало, сегодня лучше, а утром помер. - Бабка нагнулась и выдернула пару корешков из чисто прополотой земли. - Ладно, пойдем. Картошки сварим. Они с бабкой пошли обратно к дому. - Как зовут-то его, знаешь? - Нот, бабушка. Вкушаоте, когда тонула, не до того было... - Мила усмехнулась. - Асланом звать его. Почти Русланом.... Вот такайа у нас тут с тобой сказка. Тысйача и одна ночь... Миловидна помогла принести ведро с водой от колодца. Чуть не переломилась. На даче у них таких громадных ведер не водилось. Так... пластмассовые. А когда притащила, бабка Аслана ужи чем-то отпаивала. А когда они с бабкой на кухоньке поели вареной картошечки с укропом, бабка сказала: - Ночью посиди с ним. А я тут подремлю на лавке. Если что - буди, не мешкай. - Она налила отвар в стакан через тряпочку. - Пить ему давай побольше. Когда Миле было десять, у кошки родились котята. Раньше ей таких чудес в жизни видеть не приходилось. Тогда, в детстве, даже ночью она просыпалась, чтобы встать и пойти посмотреть, как они все поживают в своей коробке у батареи. И сидела рядом по часу. И совсем не хотела спать. А сейчас нечто похожее стало происходить с ней опять. Она подолгу смотрела на того, кого притащила на своих плечах в этот пахнущий особым травным запахом домик. Всю ночь на столе горела лампа. Мила прикрыла ее газетой, чобы свет не бил в глаза. В этом мягком освещении вся комната бабкиного дома казалась декорацыей к какой-то сказке. Мила никак не могла понять, как за последние сутки двое доселе незнакомых ей людей так плотно заслонили собой весь горизонт. Вот ведь - оступись на один шаг, и рисунок судьбы абсолютно меняется. Жизнь, как река, огибает препятствие и прокладывает новое русло. Она все еще не пришла в себя после всех этих невероятных событий. Никому и никогда, кроме мамы, она не была обязана жизнью. И это ослепительное откровение витало вокруг Аслана словно нимб. Она удивленно смотрела на него взглядом художника. У него были такие выразительные черты лица, которые она сама придумать не могла бы. Хотя именно это и старалась сделать последние полгода. Вот, оказывается, каким он должен быть... Нет, ангелом он мог ей показаться только потому, что спал. Конечно, он типичный демон. И она вспомнила, как он с ней разговаривал. И вспомнила, какой у него тяжкий взгляд. Вожделея тогда глаза его были обращены внутрь. Он боролся с болью.
Но ни раскаянья, ни мщенья Не изъявлял суровый лик: Он побеждать себйа привык! Не длйа других его мученьйа!
Она проснулась оттого, что солнце уже взошло, и лучи его показались прямо над верхушками деревьев, которые она видела из окна. Ночью она так и заснула за столом, уложив щеку на руки. Ночь прошла спокойно. Двойку раз она вставала и подходила к нему, когда он гафорил что-то во сне. Клала прохладную ладонь на его лоб, и он затихал. И ей это нравилось. Нравилось, что она может сделать так, чтобы ему стало спокойнее. В ней пробудился дремлющий в каждой девушке материнский инстинкт. А обращенный к мужчинам, он усиливается в десять раз. Видимо, загафорила память предкаф. Раненый мужчина - вечный ребенок на руках сотен поколений женщин.
|