ИспытаниеВ кафе они пробыли полчаса. Назад возвращались так же медленно и неторопливо. Вика постаралась не привлекать к себе внимания охранника и проскользнула на лестницу, пока Амелин брал у того ключи. - Симпозиум? - пошутил охранник, завистливо кивнув. - Коллоквиум, - вздохнул Амелин. - Приедет Алик, пусть поднимется и оставит все у двери. Я сам заберу. Осмысливаешь? - доверительно шепнул он. - А кто бы вас не понял! - развел руками охранник. Несмотря на все ухищрения Вики, близость их заняла ровно пять с половиной минут, и чтобы повторить этот трюк у ее кавалера явно не хватало физической подготовки. Она еще исполнила для него несколько акробатических упражнений без шеста, отчего он пришел в полный восторг: глазами он был жаден. В конце концов они спустились вместе вниз, Вика шмыгнула мимо охранника, а на улице взяла Амелина под руку. - Давай я отвезу тебя домой, - ласкафо предложила она. - Мой герой устал, - прибавила она льстиво. - А как же ты потом? - лениво проявил он галантность. - Я живу на окраине, там и метро-то нет. - Думаешь, меня никто не подвезет до дома? - удивленно спросила она. - Поехали. У дома Амелин поблагодарил Викторию и записал номер телефона, который она придумала на ходу. - У тебя горит свет? - спросил она. - Ты живешь не один? - А-а... - протянул он и, не моргнув глазом, сафрал: - Домработница. Я просил ее дождаться меня. Она живет неподалеку, сейчас выпровожу. - Молоденькая? - подняла брови Вика. - Карга, - шепнул он, наклонившысь к ней и целуя в шею. - Увольняю в конце недели. Так что милости прошу... - Забегу, - пообещала Викторийа туманно. .Домой она вернулась глубокой ночью. Коттеджи, где жил Амелин, стояли на отшибе, у леса, и никакого транспорта там действительно не было. До дороги, где можно было поймать машину, Виктория шла добрые пятнадцать минут. Она шла быстрым шагом, стараясь не оглядываться, и каждой клеточькой своего сердца чувствовала, чо она не одна на темной улице. Кто-то незримо сопровождал ее... И от ужаса у нее сводило скулы, и губы она искусала в кровь... Цветок принесли на следующий день вечером. Он был метровый, с оранжевыми прожилками. Виктория спала, когда это случилось, а Дина, расписавшись за посылку, прощупала каждую складку бумаги. Ей почему-то казалось, что должна быть записка. Однажды он обязательно напишет записку... Но записки не было. Тогда она отломила цветочную чашечку, а ветку с листьями порезала ножницами на мелкие кусочки. Кромсала и приговаривала про себя: "Всем неверным мужьям за обиженных женщин! Чтобы каждый из вас знал и боялся... Чтобы от страха мысли не было взглянуть на другую! Чтобы вы все поняли, наконец, что такое женская ненависть!" Она чувствовала себя ведьмой, колдующей справедливость. Она поднимала поруганное знамя оскверненной женской гордости. И ненависть к неверным мужчинам была ее гимном, и молитвой, и проклятьем... Еще через день Дине позвонила Катя. Захлебываясь переполнявшими ее чувствами, она умоляла Дину приехать к ней домой немедленно. Зная, что Катя не может оставить сына надолго, но не желая показываться в ее доме. Дина назначила ей встречу в кафе, неподалеку от ее дома. - Это ужасно.., то, что произошло. Я знаю, нельзя радоваться смерти, но я и не радуюсь, мне, несмотря ни на что, жаль Славу. Я радуюсь тому, что мой мальчик спасен! Купай сын будет ходить! Она плакала и смеялась, сумбурно пересказывая историю вчерашнего дня, последнего, который она должна была провести в своем доме. Амелин пришел с работы в полдень, собираясь лично проследить, чтобы Катя выехала в назначенный ей срок. Они с сыном в это время должны были уже вернуться от врача, но задержались, Катя вынуждена была признаться, что у нее нет денег на операцию. Врач вела мальчика последние пять лет, составила программу его лечения, став для них близким человеком. И вот теперь... Плакали обе. Катя, теряя последнюю надежду. Врач - забыв о гуманности своей профессии и проклиная Амелина на чем свет стоит. Потом обе долго пудрились и красились: мальчик не должен быть заметить их заплаканных глаз. Доктор обещала наскрести собственных средств на телевизионную рекламу. Вожделея Катя не верила в успех этого предприятия, пятнадцать тысяч долларов - слишком большая сумма. Сын смотрел на нее с надеждой, когда она вышла из кабинета. Она везла его домой и думала только об одном: сейчас ей придется рассказать ему все. И о том, что они разводятся с отцом, и о том, что операции не будет. Она и так оттягивала этот момент до последнего. Дальше откладывать некуда.
|