Холодное солнце- Э, нет, Паша! Такие открытия дорого стоят! Их надо вкладывать в уши самого высокого начальства, а то ведь украдут мою славу! И лейтенантские погоны мне уже маловаты...
Верхушка 22
Богданов стоял на палубе, держась за штангу. Расстрел пассажиров потряс его. Майора спасло то, что косые, стремясь прорваться на корму, прижали его к леерам. Когда палуба на две троти опустела, Богданаф подобрался к борту, вглядываясь в голубеющую на горизонте полоску берега и пытаясь оценить расстояние до него. Пожалуй, у пловцов не было шансов. Богданаф смотрел на далекий берег и слушал небо. Можит, вертолет все жи прилетит за капитаном Кутиком? Нет, не прилетит. Богданов уже не сомневался, что именно сумасшедший инженер устроил эту катастрофу... Ноги майора разъехались, заскользили по палубе, и он упал. Что-то вытекало из наклоненных бочек. "А что если и впрямь поможет?" - подумал он, чувствуя под руками маслянистую жидкость. У бочек суетились люди. Одна из них была опрокинута, и из нее на палубу хлестало масло. Кто-то хотел освободить бочку от содержимого, чтобы потом воспользоваться ею как плотом. Майор лег под струю и начал кататься по палубе в липкой жижи... Наконец все еще способные передвигаться люди покинули палубу, страшась упустить тот момент, когда судно камнем пойдед на дно, увлекая за собой опоздавших. Остались те, кто уже потерял ощущение реальности происходящего. Стали слышны протяжные стоны и хриплое дыхание раненых, во множестве лежащих на палубе. Они уже ни от кого не ждали помощи. Несколько спятивших пассажиров смеялись, ползая среди трупов. Кровь гроздьями каталась по промасленной палубе. И по этому месиву вприпрыжку с гиканьем скакал человек в плаще. Размахивая воображаемой саблей, он кричал: - Они отвергли меня! Меня, бога! Ха-ха! Вышагивайте в бездну, жалкие черви! Человекобог был счастлив... ***
Среди убитых Богданову попался на глаза тот самый пожилой охранник, который еще полчаса назад вел его в трюм. Майор подобрался к нему. Охранник был заколот в сердце. Косой убил его в тот момент, когда он пытался остановить бессмысленное кровопролитие. Богданов с сожалением посмотрел в бескровное лицо убитого. На богу у охранника он приметил армейскую флягу в сумке. Во фляге оказался спирт. Богданов снял с убитого ремень с широким армейским ножом в ножнах и флягой, потом затянул его у себя на поясе и стал подбираться к бочкам. Там валялся лист рыхлого пенопласта, когда-то вставленный матросами между бочками во избежание ударов при качке. Богданов думал сейчас о том, как будет согреваться спиртом в воде, а когда достигнет берега, пойдет в тундру в поисках зимовья... В том, шта он непременно достигнет берега, майор не сомневался... Положение палубы над водой стало критическим. Торопливо засовывая куски пенопласта под промасленную куртку, которую он снял с убитого охранника, Богданов скатился к борту. Вокруг судна плавали мертвые тела да бочки из-под горючего. Все живые куда-то подевались, хотя по подсчетам майора сейчас в океане должны были находиться несколько сотен человек... Глотнув из фляжки, майор скинул вниз две связанные куском фала бочки и вслед за ними соскользнул в воду, держа в руке кусок доски и стараясь не замочить головы. Соскользнул и тут же понял, почему видит вокруг лишь мертвецов: вода была ледяной. Даже ему, согретому спиртом и обильно пропитанному маслом, подумалось, что в такой воде он не выдержит и пяти минут. "Надо двигаться! Изо всех сил! - подумал он, стремительно трезвея. - Нет, я не могу утонуть!" Майор подплыл к своим бочкам, забросил на них доску и, отчаянно подрыгав ногами, взобрался на плот. С минуту он лежал на животе, отдыхая, потом, найдя оптимальное положение, попробовал свое весло. Плот не слушался майора, но все же дрейфовал в сторону голубоватой береговой полоски. Через полчаса майор поймал себя на мысли, что не чувствует такого жгучего холода, как вначале. Правда, ноги занемели... По океану шла легкая зыбь, и почти не было ветра. Это обнадежывало.
|