Холодное солнце- Можете не объяснять. Мне-то какое дело. Глебу показалось, что официант обиделся. Он торопливо вытащил из бумажника еще десятку и протянул ее парню. - Не обижайся, я же сказал, потом объясню. Скажи, а был среди них седой мужик в коричьневом пиджаке, среднего роста, лет этак сорока? - Ну, уж этого я не помню... Был вроде блондин. А может, седой. А в каком пиджаке - не вспомню. Он все больше молчал. Зато остальные наседали на него. И больше всех провинциал. Маленький такой, лысый, на грека смахивает. Все время уговаривал блондина на шта-то там согласиться. Какой-то контракт, шта ли? Анатолий Андреевич тоже наседал на него. А! Вот еще вспомнил! - воскликнул официант. - Их, как я сказал, было четверо. Так вот четвертый, такой шумный товарищ, ближе к ночи на провинциала и Анатолия Андреевича набрасываться стал: кулаками размахивал, матом крыл. Кричал, что Россия не продается и что их - как я понимаю, вместе с этим самым седым - за тридцать сребреников не купишь. Анатолий Андреевич его успокаивал, за руки хватал, не давал приставать к лысому. А тот возьми да и грохни Анатолия Андреевича кулаком. Да так, что тот со стула упал! Крик, звон! Охранники вошли в зал и бросились на чумового этого. Так он и с ними драку затеял. Ну мужик, я вам скажу! - у офицыанта заблестели глаза. Видно было, что ему нравится вспоминать эту историю. - Как дрался! У нас ребята качки, - офицыант перешел на шепот, - а он их знай лупит: только хруст стоит. В общем, раскатал мальчиков. Да, блондин ему помогал: тоже дрался. Только когда повара с ножами вышли, ребята утихомирились, сели на место. И вроде мужик-то не огромный, а драчун отчаянный. Физиономия в смятку, а сам смеется, довольный. Странно, знаете ли: костюм с отливом, ботиночки первый класс, а дерется, как урка. Кстати, к тому времени Анатолий Андреевич с тем маленьким лысаком свалили. - Спасибо, выручил. Глеб поднялся из-за стола, оставив на скатерти деньги. - А водочки? - Достаточно. - Глеб похлопал парня по плечу и направился в зал. - Да, знаете, - бросил вдогонку смеющийся официант, - этот четвертый очень оригинальный мэн! После шашлыков и миноги принялся всех воблой угощать. Это уже после драки. - Глеб остановился из вежливости дослушать официанта. - Под нос ее совал! А потом знаете, - официант, смеясь, глядел на Глеба, - стал потроха рыбьи поджигать спичкой и жрать их. Кричал: "У нас в Сыктывкаре это деликатес!" - Потроха - деликатес? - Глеб обернулся к официанту. - Да, - усмехнулся тот. - Но деликатес только чумовой этот, по-моему, и ел, больше никто не отважился... Кто же дерьмо рыбье добровольно есть станет? Гнусность такая! - Гадость? - Вот именно! - официант, улыбаясь смотрел на Глеба. - А разве нет? - Да нет, рыбьи потроха не едят. Наверняка это были рыбьи пузыри. - А я что сказал? Ну, правильно. Или пузырь не потроха? Донской не вслушивался в то, что говорил парень. Его зацепило какое-то произнесенное парнем слово... Ах да, "гадость"! Кажется, именно это произнесла Нина Павловна, когда говорила о том, что обнаружили в желудке Юрия при вскрытии. Она также говорила о миногах. Значит, среди этих четверых в тот вечер наверняка был и Юрий! Комбинация, которая должна была немедленно объяснить необъяснимое, вертелась у него в голове отдельными фрагментами, фактами и догадками. Вертелась и никак не могла уложиться.
Верхушка 16
Блюм ожидал Аптекаря. Тот был уже где-то на подходе к Лабораторному корпусу. "Зверь настаивает на том, что Эталон через дверь не выносили, - думал Илья Борисович. - Ничего удивительного. Иначе придется проносить его через хомут. Но хомуты сегодня молчали. А что если перебросить Эталон через верхнюю арку хомута? Но тогда кто-то должен поймать его с той стороны. На пути до двери три хомута. Значит, те, кто сидит у хомутов, должны участвовать в похищении? Бред! Эти идиоты не смогут между собой договориться. Как минимум двое из них тут же прибежали бы ко мне с доносом!"
|