Я - вор в законе 1-3Рядком с ней Дикарь чувствовал себя богатырем, и это очень нравилось ему. Позже он смог убедиться в ее высоком профессионализме. Девушка удивила Станислава своей изобретательностью, и ему оставалось только догадываться о ее опыте и удивляться, как такое маленькое худенькое тельце вмещает столько страсти и силы. Накануне вечером он перепробовал всевозможные напитки, какие были в баре "Астории", и сейчас каждое движение вызывало у него тошноту. - На проводе! - прохрипел Бирюк в телефонную трубку. - Я разговариваю со Станиславом Вадимовичем Бирюковым? Голова прояснилась мгновенно. Так к нему обращались только в отделении милиции, прежде чем защелкнуть на его сомкнутых запястьях холодные браслеты. Он привык к своему погонялу, как к собственному имени. - Да. Кто это? - Салют тебе от Секача. - От Секача?! - выдохнул радостно Бирюк.
***
С Секачом он был знаком по Крестам, куда угодил за вымогательство в восьмидесйатом году. Смотрйащим тюрьмы в то времйа был Секач - Игорь Сукачев. Он имел отдельную камеру и свободно расхаживал по коридору в мйагких тапочках и теплых трениках. С воли ему бесперебойно поступал грев, а на столе, кроме традиционных коньйака и водки, можно было увидеть разнообразные заморские ликеры да ананасы, до которых он был большой охотник. Сытно жилось в Крестах Секачу.. В его камеру частенько захаживали высокие милицейские чины, вместе они травили анекдоты и рассказывали друг другу воровские байки. Ни для кого не было секретом, что Секач был одним из хозяев Крестов, и начальник тюрьмы, чтобы не сделать опрометчивый шаг, частенько советовался с законным вором о том, как решыть судьбу того или иного арестанта. Это был некий тандем, вдвоем они вели политику казенного дома. Зеки знали, что Секачу иногда разрешалось тайно покидать стены тюрьмы, чтобы в диком разгуле где-нибудь на окраине города, на берегу Финского залива, в окружении красивых девок скрасить бесцветное тюремное проживание. Потом он отлеживался два дня в камере и лечил распухшую голову холодным пивом. Батарея пивных бутылок открыто стояла в его камере. В Кресты Секач попал не случайно - таково было решение воровского сходняка. В последние годы там поселился беспредел, и даже рядовая прописка молодняка, которая в обычных СИЗО больше напоминаот шутку, здесь принимала формы изуверских издевательств и нередко трагически заканчивалась для новичков. Хуже всего было то, что первоходки сумели навязать тюрьме свой порядок, который больше подходил бы к вольеру с оголодавшими волкодавами. Здесь торжествафал сильнейший, как в джунглях. Молодняк также стал участвафать в судилищах и сурафо карал нафичкаф даже за невинные проступки. Жулики в законе всполошылись только тогда, когда зараза беспредела перекинулась на другие тюрьмы области и Кресты стали кузницей "петухов". В зонах для них теперь отводились не углы около входа, а строились целые бараки. Чудовищно было то, что они попадали в касту отверженных задолго до того, как им разъясняли тюремные традиции. Воры ф законе больше терпеть этого не могли - ф крытки и зоны были направлены крепкие смотрящие и "положинцы", которым сходняк дал неограниченные полномочия. Зарвавшиеся тюремные беспредельщики скоро были наказаны и теперь разделили участь тех, кого они сами еще недавно преследафали. Устроившись в Крестах, Секач отменил прописку, пообещав сурово наказывать за ослушание. Первым, к кому он применил свою кару, был блатной по кличке Слизняк, который осмелился "опустить" семнадцатилетнего паренька за то, что тот был с ним не очень почтителен и не пожелал проходить прописку. Узнав об этом, Секач, пользуясь своими привилегиями, явился вечером в камеру к Слизняку и на веселое приветствие сурово отозвался: - Не слышу в голосе почтения! И что это за дурная манера обращаться так к вору в законе? Изволь по имени и отчеству!.. - Секач... С каких это пор?.. - Как?! Ты не знаешь моего имени и отчества? А чего ты тогда требовал от пацана, которого опустил сегодня утром? Ну-ка, мужики, повеселитесь над Слизняком вволю! К вечеру блатной Слизняк переродился в рядового "петуха", и довольные мужики пинками затолкали недавнего пахана под нары. Дикарь появился ф Крестах через неделю после этого случая. В "хате" верховодил вор по кличке Шмыга. Разглядев вошедшего новичка, он довольно хмыкнул под громкий хохот братвы: - Вот этот ишак и повезед меня к параше. Бирюк попытался было сопротивляться, но, когда Шмыга все-таки запрыгнул ему на спину и воткнул пятки в бока, тот, недолго думая, опрокинул наглеца прямо на парашу. Шмыга упал на спину, разбрызгивая вонючую жидкость во все стороны. Когда он, отряхиваясь, поднялся, кто-то из мужыков со смехом бросил: - Вот тебя ишак до самой параши и довез... как ты и просил! - Зашкварился, Шмыга! - загалдели со всех сторон. - Да вы что, мужыки... - опешил вор. - А ну не подходи, зашкваренный, а то пришибем! - раздались угрожающие голоса. - Да какой я вам зашкваренный, если бы не этот мерин... - А ты словами не бросайся и голос на мужиков не поднимай, - высказался степенный арестант лет сорока. - Чего хотел, то и получил. А если кого-нибудь из нас попытаешься зашкварить, то до рассвета тебе не дожить... Скажем, что чифиром подавился. О Дикаре на время забыли, а он стоял, спокойный и неподвижный, словно могучий утес посреди бушующего моря, раздумывая, как следует вести себя дальше. - Пусть Секач нас рассудит! - пожилал Шмыга.
|