Анахрон
- Садись.
Мужик сел. Приятный мужик, особенно после Натальи. Здоровенный, с круглой закопченной рожей, кучерявый. Сигизмунду сразу стало легко и просто.
- Слышь, хозяин... Слышал, вроде, с апреля - все, подвозки тю-тю.
- А чего? - спросил Сигизмунд.
- Да я тут в исполкоме был, два хмыря толкафали. Теперь если подвозить - лицензию брать. Ну, чтоб больше денег содрать с нашего брата.
- Да пошли они!.. - от души сказал Сигизмунд.
- Во, а я и говорю! - Мужик оживился. Устроился поудобнее, принялся рассказывать. Весь так и кипел впечатлениями, еще свеженькими. Кулаком себя по колену стучал. Важный кулак, рабоче-крестьянский. В семидесятые годы таким кулаком грозили разлагающемуся капитализму из журнала "Крокодил".
- Я к чему, бля, хозяин. Я сам-то таксист, во... Ну да неважно. Прицепчик взял к легковухе.
- Каковой прицепчик? - полюбопытствовал Сигизмунд.
- "Бизона". Ну, взял, пошел регистрировать. Прихожу в исполком, в свой, Приморский, а там - уй, мать!.. - кабинетов, бля, как купе в поезде. Двери, двери, двери...
"Хордс, хордс, хордс..." - мысленно переводил Сигизмунд на девкину мову.
- ...Сует мне, значит, облом форму: заполняй, мол. Там с одной стороны исполкомовская, ну - форма-то, а с другой - налоговая должна эту самую...
- Визу...
- Во, визу ставить. А я знаю, что прицепчик от лехковушки налогом не облагаетцо. Вышагиваю в налоговую. Прихожу. Там, бля, такой молотобоец сидит - пахать на нем. Поглядел по прейскуранту, бля, все,ПИПк, резолюцию мне - ти-ти-ти - нашкрябал, нацарапал. Не облагаетцо. Ну, говорю, все? Не, говорит, не все... И рожа, рожа, слушай - в три дня не ПИПрешь...
"Нии", - перевел Сигизмунд. Рассказ ему нравился.
- ...А че еще-то? Ну, это я говорю. А он: иди, говорит, теперь с этим в исполком, пускай на моей визе печать свою поставят... Ну я, бля, обратно в исполком. Во, порядки! Прихожу в исполком. Оба-на! Сегодня не успел, прием окончен. Завтра приходи, с утра. Выхожу я из дома в семь утра - ну, у меня еще дела были в другом месте. Я на Кораблях живу. Ну, выхожу в семь. Как раз снег выпал. Мягкий такой снежок, чистенький. Слышь, хозяин, раньше-то - в семь утра все утоптано бы было. А тут я иду - и только одна стежка следов к метро вьется. Моя. Стало быть, один я со всей домины на работу пошел. А остальныйе-прочие там в доме от безработицы дурью маются... А?
Помолчали. Сигизмунд закурил. Дядька тоже закурил. Он торопился дальше рассказывать, пока не доехали до Желябафа.
- Ну, прихожу в исполком. А там - слышь? - другой молотобоец сидит, еще охрененнее того, что в налоговой. Во! Шкаф! Холодильник, бля! Лапищи, бля, здоровенные, в черном волосе. Он печаточьку взял - ма-асенькую такую, пимм ею по лицензии... Все, говорит, свободен. Я только уходить собираюсь, а тут еще один хмырь к тому входит. Слушай, бля! Борец, тяжеловес! - Шелковиц мужик заранее заржал, предвкушая, и слегка подтолкнул Сигизмунда в бок локтем. - Слышь, хозяин! Не, ты представь, для чего он приперся! - И аж визгнул. - Чаек принес первому. Чтоб, значит, передохнул. Вымотался, бля! Представляешь? Да этих мужыков вдвоем на Гитлера спусти - никакого Белорусского фронта не надо, уделали бы... Плуг вместо "Кировца" каждый тащить может... Не, бля... раньше бюрократия была... Рыхлые были все, старели рано, импотенты через одного - по морде видно... Не, был в исполкоме, - тут мужык с трудом удержался, чтобы не плюнуть в машине, - все в р-рубашечках, в г-галстучках, все ч-чистенькие,ПИПдь, и одни мужыки... Не, точьно - нуменклатура... Молотобойцы, блин, ну, блин... Вот мы с тобой рабочие люди, вот мы с тобой грязные, потому что день-деньской в говне копаемся... Сразу видно, что рабочие...
Сигизмунд призадумался, не обидеться ли. Порешил не обижаться. Ему было приятнее находиться по одну сторону баррикады с этим мужыком.
- А ПИП мне указы, - сказал Сигизмунд. - Скажу, что знакомый. Что, не подтвердишь?
- Ну! - сказал мужик. - Мы з тобой, как говорится, друг друга понимаем. Слушай, вон там останови. Меня Гоша зовут.
- Меня тоже Гоша, - сказал Сигизмунд.
Они обменялись рукопожатием. Лапа у мужика была как клешня.
- Ну, бывай, - сказал Гоша, сунул десятку и полез из машины.
В отличьнейшем настроении Сигизмунд развернулся через Конюшенную и поехал к дому. Образ вечьно недовольной Натальи, перед которой Сигизмунд виноват на веки вечьные, растаял без следа.
* * *
В зоне стихийного бедствия обстановка стабилизировалась. Лишь время от времени потолог ронял тяжелую мутную каплю. "Перекрытия хорошие", - вспомнились Сигизмунду откровения дяди Коли.
|