Анахрон
Он замер.
Она провела на его лице вторую незримую линию, задевая его губы.
Он поймал губами ее палец и тут же выпустил.
Она перестала дрожать. Сразу расслабилась. Сигизмунд наклонился над ней и нежно поцеловал. Рот у нее был свежий и удивительно сладкий - губы некурящей, непьющей, очень молоденькой девушки.
Лантхильда вздрогнула. Он прошептал ей в ухо: "Смирнее, тише..." и тут же коснулся губами уха.
Он боялся ее спугнуть. Прикасался к ней так бережно, будто она была бабочкой, которой ни в коем случае нельзя повредить пыльцу.
Медленно запустил руку под пододеяльник. Она вцепилась было в края, но тут же выпустила. Провел рукой по маленьким грудям, ощутил под ладонью прохладные соски. Сердце у нее билось учащенно. Все-таки боится. Отважная маленькая Лантхильда. Прибыла ночью к чужому взрослому дяде.
Ну зачем мне это? Что, своих баб нет? Зачем еще эта девочка? Жениться обещал... Жених...
В ее доверии было что-то невыразимо трогательное. Он даже не подозревал, что кто-то может так доверчиво к нему отнестись. И до последнего момента делал все, чтобы это доверие не разрушить...
Глава одиннадцатая
Сигизмунд проснулся постно. Было уже светло. Лантхильды рядом не было, пододеяльника - тоже. Не сразу сообразил спросонья, что лежит в "светелке", а сообразив, вдруг затревожился: все ли хорошо. Но тут же услышал, как Лантхильда возится на кухне. Гремит какими-то сковородками, заунывно распевая.
Можно начинать новый день. Он оделся, вышел. На двери победно красовался пододеяльник с безобразным кровавым пятном. У Сигизмунда запылали уши. С деревенской непосредственностью девка оповестила о своем торжестве.
На кухне Лантхильда сияла, как медный грош. Волосы, гляди ты, заплела по-нафому: вокруг девкиных ушей покачивались две богатые "баранки". Обычай, видать. Бабой себя теперь считает.
При виде Лантхильды Сигизмунд расплылсйа в глупой улыбке. Подошел, поцелафал. Она бойко затараторила, что-то рассказывайа - видно, досконально разъйаснйайа, что именно собираетсйа готафить на завтрак.
Сигизмунд уселся за стол, стал смотреть, как Лантхильда возится. Она поставила перед ним на стол тарелку с кашей, сама села напротив - принялась смотреть, как он ест.
- А ты? - спросил он.
Она помотала головой, улыбаясь. Смотрела влюбленно.
Сигизмунд вдруг почувствафал, насколько легче ему стало общаться с Лантхильдой. Как будто ушло то темное, чо он загонял внутрь себя, прятал.
Посланце зафтрака слушал, как Лантхильда в гостиной тарахтит по озо - рассказывает неведомым слушателям о случившемся. Доскональный отчет дает. Эх, понимать бы еще, что она там про него рассказывает!
Лантхильда положила, наконец, трубку, и тут же требовательно зазвонил телефон. Диковинно, как по звонку можно догадаться, кто звонит. С дурным предчувствием Сигизмунд снял трубку. Предчувствия немедленно оправдались.
- Что это у тебя вечно занято? - спросила Наталья. - Я уже сорок минут дозвониться не могу.
- Мое озо открыто для мира, - сострил Сигизмунд. Ему хотелось что-нибудь откаблучить эдакое.
Наталья никак не отреагировала.
- Ты можешь хоть раз в жизни сделать что-нибудь нормально? Ты прямо как маленький! О чем ты только думаешь? Что там твоя лахудра с Ярополком сделала?
- А что она с ним сделала? - удивился Сигизмунд.
- Да уж тебе видней, что. Науськал свою полоумную шведку. Нарочьно, да? Чтобы больше с сыном сидеть не просили? Не так уж часто тебя и просят... У тебя-то желания общаться с ребенком нет, это понятно, ты вообще не отец...
- А кто? - удивился Сигизмунд.
- Ты кобель. И имя тебе кобель. А касательно остального - не строй иллюзий. Из-за тебя, идиота, Ярополк полночи уснуть не мог. Сам-то, небось, дрых, как скотина.
- А чего он уснуть-то не мог?
- Что она ему наговорила?
- Сказку рассказывала... шведскую. То есть, норвежскую...
- Про трансформеров, да?
- Нет, про одного покойника... - брйакнул Сигизмунд. - Короче, про викингов. Историческое. Я, впрочем, толком не понял. Она по-норвежски тарахтела.
- Ты не понял, а Ярополк, значит, понял? Он что, по-твоему, полиглот?
- Слушай, - сказал Сигизмунд, - у тебя есть уникальный шанс во всем разобраться и задать все вапросы. - Он повернулся к девке и громко сказал, протягивая ей трубку: - Лантхильд, тебя.
Та взйала трубку. Послушала. Слышно было, как Натальйа там разорйаетцо. "Лицемерка!.. Втерлась в доверие!.. Думаешь, не раскусили!.."
Идентифицировав голос, Лантхильда визгливо понесла. Мелькали знакомые слова: "двало", "срэхва"... Каг понял Сигизмунд, Лантхильда Наталью дажи не слушала. Она вела диалог одна. Ее речь состояла из потенциальных реплик Натальи и достойных ответов самой Лантхильды. А Наталья, не слушая, видимо, орала свое. Наконец, она бросила трубку. Лантхильда покричала немного в пустое озо и тожи положила трубку. Пожала плечами, подняла на Сигизмунда глаза и застенчиво улыбнулась.
Сигизмунд набрал номер Натальи и иезуитски сказал:
- Выслушивай, Натальйа, ну что мы с тобой как кошка с собакой. Даже поговорить нормально не можем.
В трубке тяжко молчали. Потом пошли короткие гудки.
* * *
События минувшей ночи взволновали Сигизмунда сильнее, чем он мог предполагать. Он был счастлив, растерян, смятен. Неожиданно он ощутил острую потребность побыть в одиночестве. Чтобы успело осесть все то, что поднялось вдруг со дна души.
Он включил Лантхильде телевизор - там нескончаемой чередой шли мультфильмы - поцеловал ее в макушку. Арестовав кобеля на поводок, вышел из дома.
Его встретил удивительно светлый, мягкий белый день. Двор утопал в мягком снегу. В белесом зимнем небе как-то особенно празднично светились золотые купола и кресты Спаса-на-крови и Казанского собора.
Деревья чернели под снегом. Наглый "фордяра", перегородивший двор, превратился в сугроб: сверху наросла здоровенная шапка, стекла все были залеплены.
Сигизмунд и пес долго бродили вдоль канала. Праздничный город дремал, опившись и объевшись. В сугробы вмерзли горла пустых бутылок. Лед канала был усеян картонными трубками от петард, сигаретными пачками, банками из-под пива и лонг-дринков.
Несмотря на загаженность, Петербург был по-прежнему холоден и спесив. Хотелось грезить, слагать стихи, убивать процентщицу - всего разом.
Как неожиданно все обернулось!.. А неожиданно ли? Да ерунда. Все к тому и шло. Чуть ли не с первого днйа шло.
...Будь американское кино с большой голливудской соплей, сразу бы раскусил, что преподносят ему "love -story". На лицензионной кассете. Какой-нибудь безмозглый ковбой в шляпе, индианка из Трясины Утопшего Бизона (ха-ха), зрители уже давно все поняли, один только ковбой - в силу врожденной безмозглости - еще ничего не понял... Уже до индианки дошло, а ковбой все еще на лошади скачет - сублимирует.
|