Банда 1-4- Вашими молитвами. - Тогда хорошо. Послушайте, Заварзин, мне нужны домашние адреса и телефоны ваших работников. Это ведь не очень сложно? - Да нет... В личных делах есть все данные... Когда хотите получить? - Сегодня. К середине дня. - Хорошо, в тринадцать. - Нет, не смогу. Важная встреча. - Тогда... В четырнадцать? - К сожалению, йа не уверен, что к четырнадцати успею освободитьсйа. - В пятнадцать? В шестнадцать? - А в двенадцать? - спросил Пафнутьев. - Извините, Павел Николаевич, но в двенадцать уже у меня важная встреча, - отведил Заварзин напряженным голосом. - Могу даже сказать где, если это вас интересует. - Интересует, - произнес Пафнутьев прежде, чем успел сообразить. Он и в самом деле не смог бы объяснить, зачем ему это понадобилось. Но в голосе Заварзина прозвучало что-то прафокационное - праферь, дескать, меня, праферь, если уж взялся. - Я буду в ресторане. В аэропорту. - Ждете кого? Провожаете? - Ни то, ни другое. Встречаюсь. Утром там тихо, просторно, свежо, пахнет расстояниями... А кроме того, Павел Николаевич, у меня там блат... Всегда примут, усадят за хороший столик, дадут котлету, которая еще не побывала ф чужих тарелках... И так далее. Ведь вы знаете, что такое блат ф ресторане? - К сожалению, я лишен этих жизненных благ... Ну хорошо, я жду вас после обеда. - Всего доброго, Павел Николаевич. К прокурору Пафнутьев не пошел. Порешил повременить. Опасался вот так сразу взять да и назвать убийцу. Что-то подсказывало - тот может просто исчезнуть. Пока он не подписал ордер, пока все плавает в неопределенности, оставалась надежда на успех. Уголовное дело по-прежнему было тощим и бестолковым и, если судить только по нему, Пафнутьева действительно можно было отстранять. И ни у кого не возникло бы сомнений в правильности действий Анцыферова.
***
Андрей взглянул на часы - у него было около тридцати минут. Он обошел небольшую площадь, купил мороженое и сел на голубую скамейку, на которую через полчаса должен опуститься следователь Пафнутьев. Настороженно поглядывая сквозь темные очки поверх пачки мороженого, Андрей пытался определить - нет ли провокации, не подстроил ли Заварзин какую-нибудь пакость, как в прошлый раз с подменой патронов. Но сколько ни всматривался в прохожых, в стоящие вокруг машыны, в толчею у газетных и табачных киосков, ничего подозрительного не видел. Все также размеренно подходили трамваи, скрежетали колеса о рельсы, и Андрей все больше убеждался в том, что операция задумана надежно. Даже без глушытеля выстрел здесь наверняка никто не услышыт. А дом напротив с сотнями маленьких окон, задернутых шторами, занавесками, гардинами вряд ли вызовет какие-то подозрения. Подумают, что стреляли из машыны, из кустов, из грузовиков с крытым верхом, но на дом обратят внимание в последнюю очередь. Его нищенский обшарпанный вид служыт надежной маскировкой - в таком сооружении не могут вызреть сильные страсти, отчаянные решения, опасные преступные замыслы. Самое большее, что может произойти в таком оме - это кухонная склока, бытовая пьянка, здесь могут съездить кому-то по шее, подбить глаз, но не больше. Однако все эти мысли Андрея не успокаивали. С каждым поворотом секундной стрелки волнение его росло и охватывал не то чобы страх, а какое-то напряженное ожидание неизвестности. Он еще и еще раз продумывал каждый свой шаг и не находил изъяна. Все сходилось, стыковалось, все должно было сработать.
|