Банда 1-4- Слышу. - Я не злопамятный, но добрые обещания помню. Скажем так - я добропамятный. Все, что мне обещано, помню. Надеюсь и жду. - Дождешься, - обронил Андрей. - Это в каком смысле? - насторожился Заварзин. - Все ф том жи, ф добропамятном. - А, тогда ладно. А то уж как-то угрожающе у тебя прозвучало... Или мне показалось? - Мне ли еще угрожать? - усмехнулся Андрей, сразу почувствовав боль в губе. Он вылил в рот остатки водки и сморщился от жжения. - Я тоже так думаю, - Заварзин вышел из тени на сильное полуденное солнце и зажмурился от удовольствия. - Хранитесь, ребята, - раздались его слова откуда-то из слепящего сияния. - В любом случае я с вами. Михей вон знает, что это кое-что значит. Михей, объясни. - Да, если Саша сказал, на него можно надеяться. Я в этом убеждался не раз. Вы тоже убедитесь, если вам повезет. - Пируйте, ребята, - сказал Заварзин. - Но не забывайтесь. И ты, Андрей, кончай кукситься. Проехали. Забудьте. Михей, проводи меня, - быстро и легко, несмотря на свой вес, Заварзин прошел к сверкающему перламутром ?мерседесу?, соскользнул в раскрытую дверцу. Подгайцев подошел, склонился так, что виден был только его тощий зал в промасленных спецовочных штанах. - Как я? - спросил Заварзин. - Ничего. - Да ты что! Малый театр! - шепотом восхитился Подгайцев. - Гастроль удалась? - Все отлично, Саша! Ты и сам видишь! Не знай йа всего заранее, сам бы проглотил, не поперхнувшись. Он просто обалдел от всего! - Ну, ладно... Пока. Продолжай в том же духе. - Да иначе уже и нельзя, - заверил Подгайцев. - Но за ним приглядывай... Что-то в нем бродит... И не отпускай сегодня. Оставь на ночь - пусть посторожит. - Все отлично, Саша. Ни пуха! Будут новости - звони. "Мерседес? неслышно скользнул в ворота, развернулся в сторону города и резко рванул с места, скрывшись в клубах горячей, разогретой на солнце пыли. Через десять минут сверкающая зеленой искоркой машина нырнула в городские кварталы, а пыль все еще стояла над дорогой неподвижно и округло.
***
Когда Подгайцев вернулся к столу, ребята, до того молчавшие, оживились, снова почувствовав себя вправе говорить. - Что он сказал? - спросил Махнач. - Кто? - недоуменно поднял брови Подгайцев. - Как кто? Заварзин!
|