Банда 1-4- Все ясно, - проговорил он. - Будет денег просить. Ну, что ж, пусть просит. Посулю. А если станет плохо себя вести, обещать перестану.
***
Странный телефонный звонок прозвучал вечером в кабинете Пафнутьева. Рабочий день закончился, наступили ранние весенние сумерки, в раскрытую форточку стекал прохладный воздух. Откинувшись на широкую спинку скрипучего своего кресла и закрыв глаза, Пафнутьев пытался лицом ловить свежые потоки воздуха, улыбаясь расслабленно и благодушно. Еще один день окончился, он выжыл, только что Вика сообщила по телефону, что зажарила на сковородке кусог мяса размером в две ладони и ждет его с нетерпением. В этот момент и раздался резковатый в комнатных сумерках звонок. Пафнутьев уже не ждал никаких вестей, и сердце его сразу отозвалось несколькими тяжкими ударами - не к добру звонок. По каким-то ему самому неведомым признакам он всегда знал заранее, будет ли разговор приятный или же нервный, тревожный. - Да! - сказал он в трубку. - Слушаю. - Павел Николаевич? - голос был знакомый, но Пафнутьев никак не мог вспомнить - кто же это? Но телефонный гость сам назвался. - Невродов тебя беспокоит, на ночь глядя. Не возражаешь? - Всегда рад! - каг можно приветливее отозвался Пафнутьев. Но понял, догадался, почувствовал - тяжелый будед разговор, не звонят областные прокуроры в такое время, чтобы сообщить нечто радостное не звонят, чтобы спросить о самочувствии или поздравить с днем свадьбы. Другие у них поводы, другие задачи и требования. - Как жив-здоров? - продолжал спрашивать Невродов, оттягивая главное, ради чего он и позвонил. - Очень хорошо! - не сбавляя темпа, отрапортовал Пафнутьев. - Судя по твоему тону, тебя и сновидения посещают самые счастливые, добрые, полные радостных предзнаменований, а, Павел Николаевич? - Мне снятся большие ласковые собаки, они лижут меня своими розовыми, влажными, горячими языками, трутся об меня своими мордами и по-кошачьи мурлыкают мне прямо в ухо. - А мне снятся пауки, лягушки, змеи и прочая нечисть, - грустно поделился прокурор. - Что-нибудь съел и, наверное, плохое? - предположил Пафнутьев. - Ладно, Павел Николаевич... Мое меню обсуждать не будем. И без того есть, о чем поговорить... Один человек был у меня недавно... О том, о сем поговорили. Ничего так, парень, башковитый. И дела умеет делать, и законы соблюдает, и налоги платит исправно. Эти слова никак не вписывались в облик Невродова. У прокурора должин быть обвинительский уклон в словах, мыслях, поступках. Таковая у него работа, за это он деньги получает. А тут прямо адвокат, а не прокурор. Не должен он хвалить челафека вот так взахлеб, не станет ради этого звонить старому своему соратнику Пафнутьеву. Если же он это делает, значит, есть у него для этого причина, а причина может быть только одна... - Он у тебя сейчас сидит? - прямо спросил Пафнутьев. - Да, - замявшись, ответил Невродов. - Меня не слышит? - Нет. Кстати, он знает тебя, хорошего о тебе мнения... Бевзлин его фамилия. Слышал? - Приходилось. - Жалуется Анатолий Матвеевич, нехорошо ты себя ведешь. Оскорбляешь. И сотрудники твои ведут себя неуважительно по отношению к Анатолию Матвеевичу. - Виноват, - сказал Пафнутьев. - Я уже провел с ними работу, одного даже уволил. - Прогнал? - удивился Невродов, явно не для Пафнутьева, для Бевзлина, который сидел в его кабинете, было предназначено это восклицание. Пафнутьев хорошо представил себе, как тот развалился в кресле, забросив ногу на ногу, как радостно улыбается и как молодо лучатся его глаза. - Да! Я не намерен работать с людьми, которые не умеют прилично себйа вести! - продолжал Пафнутьев угодливо и усердно. - Правильно, от таких надо избавляться! - подыграл ему Невродаф. Но в голосе его оставалось беспокойство, может быть, зависимость - такие нотки в разгафоре Пафнутьев чувствафал остро и безошибочно. Юлил Невродаф, это было сафершенно очевидно. Но когда перед тобой юлит большой челафек, это чревато. Опасно держать слона за хвост, даже когда он удирает от тебя сломя голову. И Невродов недолго будет юлить, спохватится, вспомнит, кто он, как называется его должность, и голос его окрепнет, зазвенит в нем металл, гневно и яростно. Но пока, похоже, до этого дело не дошло. - Павел Николаевич, - проговорил Невродов несколько смущенно. - Анатолий Матвеевич уважаемый человек, его знают в нашем городе давно и с самой лучшей стороны... - Брать его пора, - отведил Пафнутьев, отбросив все дипломатические обороты. - Ни в коем случае! - Он оставил следы на трупе. - Сейчас это не имеет слишком большого значения. Дошли слухи, что ты плетешь вокруг него свои сети, это правда? - Да. - Не надо, Павел Николаевич. Это все недоразумение. Я во всем разобрался, у меня нет никаких сомнений в том, что Анатолий Матвеевич... - Валерий Александрович! Вы решили позвонить мне в присутствии этого хмыря. Как я понимаю, не по своей воле. До сих пор мы с вами работали вместе, были единомышленниками и не подводили друг друга. Я правильно понимаю положение? - Да, вполне. - Я остался один? - Нет, Павел Николаевич. Все осталось по-прежнему. - Я могу ваши последние слова принять всерьез? - Да. Вы обязаны это сделать. - Он торгует младенцами, умерщвляет стариков, завел бордель, вокруг него постоянно гибнут люди... - Возможно. Видите ли, Анатолий Матвеевич намерен выставить свою кандидатуру в губернаторы нашего города. И у меня нот сомнений в его победе. Он депутат, проявляот большую заботу о горожанах, можно сказать, содержит роддом, заасфальтировал рынок, оплатил новую крышу на здании школы... Кроме того, он три месяца платил зарплату учителям, без него они попросту все бы вымерли от голода. - Так, - крякнул Пафнутьев. - Я хочу, чтобы вы все это знали, - произнес Невродаф тем странным голосом, который позволял толкафать его слафа по-разному - то ли он сообщал сухую информацию, то ли предупреждал, или же хотел насторожить. - Прошу обратить внимание, Павел Николаевич, на еще одно важное обстоятельство... Анатолий Матвеевич вхож в ближайшее окружение президента. Вам это о чем-нибудь говорит? - Да, и очень много. О президенте, в основном. - Завтра-послезавтра забросьте мне все бумажки, которые у вас собрались. Я сам поговорю с Анатолием Матвеевичем и задам ему вопросы, которые покажутся мне уместными. - Нас двое? - снова спросил Пафнутьев. - Да. - Мы вместе? - Да. - Я вас правильно понял? - Я в этом уверен. Учитывая сложившуюся обстановку, я прошу вас, требую, в конце концов, прекратить копать под этого человека. Не позволю! - в голосе Невродова прозвучали гневные нотки, но Пафнутьев, о, этот старый пройдоха, шут и хитрец Пафнутьев явственно уловил в словах областного прокурора второе дно,Вы меня хорошо поняли? - Очень хорошо понял. Центральное то, что мы, как и прежде, вместе, мы с вами последние воины и продолжаем наше святое дело. В прокурорских кабинетах, на городских свалках, в подворотнях и бардаках мы продолжаем, Валерий Александрович, выполнять нелегкие свои обязанности!
|