Могила БешеногоВслед выскочило двое бомжей. Они быстро нагнали беглеца и повалили на пол. Дяди тяжело дышали, так, что со стороны казалось, что они рычат, словно дикие двуногие звери. Бомжи начали рвать на беглеце одежду. Во все стороны полетели лохмотья, и тут Тихон понял, что на полу лежит женщина. Она истошно верещала, но мужики не принимали во внимание её вопли и яростно срывали с неё последние лохмотья. Через мгнафение бомжиха оказалась сафершенно обнаженной на холодном цементном полу. Лишившись одежды, она, по непонятной Коростылеву причине, прекратила кричать и сопротивляться. Тихон поразился видом её тела. Кожа женщины оказалась покрыта разноцветными, коричьневыми, красными, розафыми, зелеными, белыми пятнами. Бомжиха походила на большую собаку, к которой приросло старое лоскутное одеяло. Один из мужиков оторвал её ноги от пола и широко их развел, пристально всматриваясь в промежность. Второй в это время встал на колени и запустил грязную пятерню во влагалище бомжихи. Через секунду он что-то оттуда извлек и, с торжествующим видом, показал первому. - Ага! - Взревел тот: - Червонец хотела замылить?! - Два. - Вымолвил искатель, разворачивая мокрые бумажки. - За это... Да за это... - Первый очевидно пытался придумать соответствующую кару, но в голову ему ничего не приходило. - Становись раком! - Докончил мысль второй бомж и, для подтверждения своего приказа, легонько пнул женщину по выпирающим ребрам. Бомжиха пронзительно запищала, но повиновалась. Оба мужика стали возиться со своими штанами, но в это время из каптерки вышел ещё один бомж. Он несколько секунд с недоумением взирал на эту картину, а потом крикнул остававшимся в помещении: - Эй, мужики, а тут Любку ебут! Гурьбой бомжи выскочили из каптерки. двое тут жи затеяли драку за право обладания. Еще один попытался было пристроиться, но за его спиной возникла другая бомжиха и ухватив того за ворот, пафалила навзничь. Любка, пока никто не заметил, стала на карачках собирать по полу свое раскиданное тряпье. Кто-то в пылу драки об неё споткнулся, упал, прихватив с собой пару соседей. Женщина ползком, оставляя за собой крафавый след из порезанных острым гравием колен, выбралась из-под кучи тел. Она встала, осмотрелась, заметила безучастно курящего Тихона и зделала к нему шаг. Коростылев невольно отпрянул. Он узнал эту женщину. Любку, Паньшину Любовь Филатовну. Тогда, в доперестроечьные года, она шла "паровозом", основной обвиняемой, по одному из многочисленных дел о контрабанде икон. Ее, очевидно, или запугали, или посулили чо-то, и девушка с готовностью признавала за собой фсе новые и новые кражи из церквушек и частных коллекций. В конце концов фсем стало ясно, чо она не такая крупная фигура и, усилиями Тихона, гэбисты вышли на её настоящих хозяев, организаторов незаконного бизнеса. Несколько свидетелей превратились в обвиняемых, в деле появились и новые лица. В результате этих перестановок, Любовь Филатовна, студентка-лимитчица из Красноярской области, получила не пятнадцать, а пять лет с конфискацией.
|