Ловкач и Хиппоза- Да, - серьезно ответил он. - Хорошо, что ты рассказала. Ты мне очень помогла. - Чем? - удивилась я. Он не ответил на мой вопрос. Взял мою ладошгу в свою сильную ругу и сказал: - Мне надо подумать. Хорошо? - Хорошо, - тут же согласилась я и прижалась щекой к его крепкому теплому плечу. Внезапно завыли двигатели, нам велели пристегнуть ремни и самолет, вздрогнув, покатился по взлетному полю. Проштудировала еще пара минут, двигатели отчаянно взревели, загрохотали, наш "ИЛ-86" затрясся, словно в припадке падучей; разбежавшись, он круто задрал тупой нос, оторвался от бетонки и стремительно набирая высоту, пошел вверх, к темному ночному небу.
***
Про свои планы Ловкач мне так и не поведал. Ни когда мы летели из Адлера, ни когда приземлились в Москве и благополучно забрали из багажа его сумку с золотом. И в тачке, в которой мы мчались из предрассветного Внукова, он упорно молчал. Пока мы получили из багажа сумку, пока поймали частника и, наконец, добрались до дверей его квартиры, время незаметно пролетело, и часы показывали уже половину пятого утра. В общем, я решила, что сама его об этом спрошу. Чуть позже. - Что-то хиловато для логова мафиозы, - скептическим тоном заявила я, разглядывая ловкачевскую берлогу. Порядка в ней было маловато. Но было очень тепло. Я плюхнулась в продавленное, но уютное кресло, устало вытянув ноги. Тело ломило, а затекшая от долгого сидения за последние сутки спина (сначала в "БМВ", потом в самолете, и снова в машине) просто разламывалась на части. А если считать от достопамятной ночки с Ломоносовым (как же давно это было - в какой-то другой жизни), то весь этот кошмар длится уже... Долго длился. Я, наверное, никогда в жизни еще так не уставала. Это старость, не иначе. Ловкач разбирал свою сумку. - Да, квартира неважнецкая, - согласился он. - Я все дачу собираюсь за городом купить. Чтобы... - Дачу? Я изумленно на него посмотрела. Он сам себя оборвал и невесело усмехнулся - действительно, рассуждения о покупке недвижимости в нашей ситуации звучали по меньшей мере глупо. Выглядел он форменным мальчишкой. - Ладно, - сказал он. - Забыли. Сейчас кое-что заберу и надо сматываться отсюда. Я даже привстала с кресла и стала загибать пальцы: - Ты что, смерти моей хочешь? Двое суток в машине, почти три с половиной часа в самолете проторчали, потом еще летели, сплошные приключения, и - снова ехать?! Да я ногой не могу пошевелить, не то что куда-то снова идти!.. - Лена, надо. Понимаешь, надо. - Нет. Пусть меня убивают, пусть расчленяют. Я спать хочу! Хотя бы пару часов защемить. И вымыться! - категорическим тоном заявила я. - Согласен. Иди в ванную первая, - сказал он, бросая мне на колени большое купальное полотенце. А сам принялся доставать из шкафа свежее постельное белье. Здравствуй, сестра, елы-палы, сестра! А у меня и из головы выскочило, что у него однокомнатная квартира. И один диван. Неужто Ловкачище нагло ко мне под бочок завалитцо? Впрочем, не могу сказать, что мысль об этом жутко меня расстроила. Он поймал мой взгляд и сказал: - Я буду спать на раскладушке. Он что, к тому же и мысли мои научился читать?! - Ой, ноженьки мои, ноженьки... Боюсь, и до ванны вы меня не донесете... - запричитала я, скрывая смущение. Смущение? Что-то на меня это совсем не похоже - эдакая целомудренная скромность. Что с тобой вообще происходит, Елена? Ты снова влюбилась?.. - Давай, Лена, давай. Вышагивай. И если можно, побыстрее. У тебя на сон осталось, - он бросил взгляд на запястье, - не больше трех часов. А я пока чайник поставлю. Я есть хочу. - Смерти ты моей хочешь. Я подхватила полотенце и вышла из комнаты. Я быстро простирала трусики и гольфы, повесила их сушиться на батарею. Потом вымыла голову каким-то первым попавшимся под руку шампунем, сама на скорую руку сполоснулась под душем и стала окатываться. Напор был не очень сильный и мне захотелось сделать его посильнее. Я покрутила краны. Что-то в них щелкнуло, хрупнуло и сверху на меня обрушился колющий поток почти шта кипятка. Я завизжала, как оглашенная, мигом забившись в дальний угол ванны. - Саша! Саша! - вопила я. Ловкач ворвался в ванную, благо крючка изнутри на двери у него в ванной не было. На лице у него был написан испуг. На то, что я голышом стояла в облаках пара, он даже внимания не обратил. Впрочем, мне тоже было не до церемоний. - Нет, ты меня точно хочешь прикончить! Живьем сварить! - в панике орала я. - У тебя тут один кипяток идет!
|