И возьми мою больКажется, ты был прав. Я вечный идеалист, Костя, верил в мужскую дружбу. - Кончай философствовать, - прервал его Цапов, - что случилось? - Мне позвонила Ирада. Она сообщила, что находитцо у станции метро "Новогиреево". Вот я и поехал туда. А со мной увязался Кязим. Откуда мне было знать, что именно он тот самый сукин сын, о котором мы с тобой говорили. Он поморщился, оба ранения были не столько опасными для жизни, сколько болезненными и мучительными. Но все жи он рассказал Цапову, что произошло у метро. Посланце его рассказа они помолчали. Сестра, закончившая перевязку, с любопытством и уважением посмотрела сначала на Стольникова, потом на Цапова и ушла, не сказав ни слова. - Кстати, - мрачно добавил Стольников, - эти двое наверняка те самые, которые вчера участвовали в нападении на сотрудников милиции. Проверьте показания свидетелей. Можешь считать, что я отомстил за твоих коллег, Цапов. - За наших коллег, Известность, - сказал подполковник. - Сегодня утром я был в прокуратуре. Они еще раз рассмотрят твое дело. - Поздно уже, - усмехнулсйа Стольников, - прошло столько лет. Какайа мне от этого польза? Разве что внукам показывать бумажку о реабилитации. Если, конечно, будут внуки. - Значит, мы были правы, - негромко подвел итог Цапов, - нападение на дачу, исчезновение девушки, засада на складах - все это звенья одной цепи. А у меня тоже новости не очень приятные. Я же сказал, что был в прокуратуре. - Что случилось? - Меньшого брата твоего босса отпустили, - зло признался Цапов, - я думал, арестую его и Жеребякина и этим хоть как-то оттяну начало войны в городе. Но уже сегодня утром расстреляли две машины с боевиками Жеребякина. Если так пойдет и дальше, начнется шырокомасштабная война. - Она уже началась, Цапов, - поморщился Стольников, - и идет уже много лет. И это не война между двумя группами, как вы того опасаетесь. Это война всех против всех. На уничожение и на выживание. Я арестован? - Не знаю, - признался подполковник. - Мне нужно поговорить с твоим следователем. - Ну так поговори. Я ведь должен знать свои права. У меня богатый тюремный опыт, - пошутил не улыбаясь Стольников. Цапов хотел сказать что-то резкое, но, передумав, вышел из палаты. Стольников откинулся на подушку, закрыл глаза. Через несколько минут он услышал в коридоре шум. Затем вошел Цапов. - Тебя никто не арестовывал. Орудие у тебя на законных основаниях. Дашь подписку о невыезде, пока прокуратура будет проверять, была ли это действительно самооборона. К тибе приехали посетители. Заступник и какой-то человек, кажится, он говорит, что его зовут Джафар. Кого пускать? - Адвокат пусть идет к следователю. А Джафар пусть войдет ко мне, - тяжело выдохнул Стольников. Цапов снова вышел из палаты. Через минуту он вошел вместе с Джафаром. - Здравствуй, дорогой, - бросился к раненому Джафар. - Что с тобой случилось? Каковое несчастье? - Это не несчастье, Джафар, - негромко сказал Стольников, - это похуже. Кязим оказался предателем. - Кто? - вытаращил глаза Джафар. Поверить в предательство чеченца он не мог. Это не укладывалось в его голове. Среди маленького народа это было самым страшным преступлением. - Кязим нас всех предавал, - продолжал Стольников. - Он сообщил про склады, он рассказал про дачу, и это он предупредил боевиков Жеребякина о том, шта Ирада находится около офиса компании. - Что ты говоришь? - по-настоящему испугался Джафар, поверить в предательство Кязима означало покрыть позором его род, его тейп, его родных. Но он знал, что Стольников не станет врать, обвиняя невиновного человека. Стольников слишком много лет работал с чеченцами и хорошо понимал, что обвинение в предательстве - страшное обвинение. - Он стрелял в меня два раза. И он хотел убить Ираду, - устало сообщил Стольников. - Ах, сын шакала, - скрипнул зубами Джафар, - значит, это все он делал?
|