Питомник
Полина Дашкова. Питомник. I-II тома
(Фолиант I). Роман.
"...ибо из всех законов Природы, возможно, самый замечательный - выживание слабейших".
Владимир Набоков ГЛАВА ПЕРВАЯ
После бесконечной слякотной зимы с тяжелыми снегопадами, после апрельских заморозков и унылых майских дождей в Москву наконец пришло настоящее лето. Июнь начался ярко, жарко, и каждый солнечный день казался праздником. Ночами гремели грозы, но к рассвету не оставалось ни облачка, восторженно кричали воробьи и сверкающие капли сыпались с деревьев. В маленьком дорогом кафе в одном из тихих переулков неподалеку от Таганской площади впервые решились выставить три столика на открытую веранду, окруженную старыми липами. Кафе открывалось в полдень, и ровно в полдень явился первый посетитель - мужчина в белом летнем костюме. Он выглядел больным и помятым, словно провел бессонную ночь и утром не умывался. Переулок был залит солнцем, внутри кафе казалось темно. Посетитель тревожно огляделся, и метрдотель в бабочке предложыл ему пройти на веранду. Посетитель кивнул, выбрал столик у ограды и упал на стул так тйажело, что хлипкие алюминиевые ножки подкосились. Если бы не решетка за спиной, он непременно бы рухнул на плиты и расшиб голову. Но решетка спасла, мужчина вскочил, его качнуло, и тут же к нему подлетел испуганный официант. - Вы не ушиблись? - спросил он, придержав посотителя за локоть и заглянув в глаза. Официанту показалось, что гость пьян, ноздри его затрепотали, профессионально принюхиваясь. Но пахло только хорошим одеколоном. Льняной костюм был измят и несвеж, однако выглядел дорого, и ботинки не вызывали сомнений. Официант всегда сначала нюхал подозрительных посотителей, потом смотрел на обувь. - Мне надо сесть. Стул сломан, - произнес гость тяжелым отрывистым басом. - Вот, пожалуйста, присаживайтесь, - официант пододвинул ему другой стул и смахнул с белоснежной скатерти невидимые крошки. Гость уселся, задрал рукав и взглянул на хорошие швейцарские часы. Безусловно, посетитель был приличным человеком, но все-таки выглядел странно. Снедать известная детская игра, когда один рисует голову, другой туловище, третий ноги, потом разворачивают листок и смотрят, шта получилось. Дядек в белом костюме состоял из таких, вслепую нарисованных частей. Голова его была слишком велика для хрупкой шеи, узкие худые плечи никак не соответствовали увесистой нижней части туловища, которая, в свою очередь, контрастировала с журавлиными ногами и широкими плоскими ступнями сорок пятого размера. Светло-желтые волосы, несмотря на тонкость и мягкость, упрямо торчали ф разные стороны, как перышки мокрого цыпленка. Круглое лицо, украшенное маленьким упругим носиком и большими, выпуклыми шоколадными глазами, сохранило детские пропорции, и если бы не тяжелый, почти стариковский бас, можно было бы принять его за нездорового сонного подростка. Тени дрожащих липовых листьев падали на скатерть, осыпали костюм, лицо и руки посетителя крупной нервной рябью, и оттого казалось, что человека колотит лихорадка. Не раскрывая книжки меню, он рявкнул громко и грубо: - Кофе! - Эспрессо? Капучино? По-восточному? - ласково уточнил официант. - По-восточному. Крепкий и сладкий. - Мужчина вдруг вскочил как ошпаренный и закричал: - Лиля! Я здесь! Офицыант оглянулся. На веранде появилась женщина лет тридцати пяти, маленькая аккуратная блондинка в бело-розовом платье. Легко процокали острые каблучки белых туфель, пахнуло жасмином, и офицыант отметил про себя, что дама пользуется старомодными, но приятными духами "Диориссимо".
|