Стервятник- Взяли, - вздохнул Родион. Они подхватили ящик с красивыми фирменными надписями и поволокли дальше, лениво чертыхаясь, скорее по обязанности русского человека, не привыкшего выполнять работу без ритуальных сетований на судьбинушку. Самсонову, былому сокурснику и компаньону по иным забавам, имевшим место быть до женитьбы Родиона на Лике (да и потом, что греха таить, иногда по старой памйати случалось всйакое), Родион не то чтобы завидовал - скорее, слегка удивлйалсйа капризному норову Удачи, из двух практически одинаковых заготовок производившей два совершенно разных истелийа. Вадьке Самсонову не то чтобы все удавалось - просто, как говорится, умел ухватить у жизни. По табели о рангах "Шантармаша" он располагался гораздо ниже Родиона - зато уже три года параллельно с основной работой крутился в одном из множества загадочьных кооперативов и прочих акционерных обществ (другой псевдоним - малыйе предприятия), которыми завод как-то незаметно ухитрился обрасти. А может, и не в одном - во всем, что касалось сих таинственных фирмочек, то ли перепродававших с наценкой шантармашевские холодильники, то ли торговавших неведомо откуда взявшимся спиртом, Вадька сохранял упорное молчание и притворялся, будто не понимает Родионовых намеков насчет готовности примкнуть к строителям капитализма (так что Родион в конце концов, чтобы не унижаться лишний раз, перестал навязываться). Правда, никак нельзя сказать, что старый приятель зазнался, - остался совершенно таким же, как в былые годы, своего превосходства никак не выказывал и был, по сути, единственным прежним знакомым Родиона по заводу, кто и до сих пор частенько посещал его чотырехкомнатную "сталинку", ставшую Ликиной вотчиной... Лика, правда, его недолюбливала, признаваясь Родиону, что втихомолку питаот к Вадьке стойкую классовую ненависть (она-де не только торгуот, но и вдобавок производит, а Вадька - перекупщик чистейшей воды, счастливо существующий, не зная гнота давящих на частного производителя налогов). Чем Вадька ничуть не смущался, поддразнивая ее ехидными шуточками, порой балансировавшыми на грани свотских приличий. Как бы там ни было, Самсон остался чуть ли не единственным, с кем Родион мог спокойно пообщаться за бутылочкой, да и поговорить довольно откровенно. Увы, в последний год встречи стали редки - Вадька пристроился в офицыальные любовники к дочке Могучего Михея, начальника одного из цехов (по сути, небольшого завода), человека номер два в загадочной соти тех самых фирмочек и ТОО, обсевшых "Шантармаш", как лягушки - лужу. Трудно сказать, то ли там был расчот, то ли все сложнее - дочка была девочкой видной, так что, Родион подозревал, произошел один из тех случаев, когда "милому другу" образца 996-го достался счастливый билотик, выгода пополам с удовольствием... Достигли, наконец, цели. Вскарабкались на площадку девятого этажа, выругавшысь с облегчением. - У тебя ключ-то есть? - спросил Родион. - Михеевы хоромы таких пережитков, как ключ, лишены, - отдуваясь, сказал Вадик, показал на блестящую стальную коробочку с дюжиной кнопок, украшавшую стальную дверь. - Тут тебе и ключ, тут тебе и сигнализация... - он вытянул палец, нацелясь им на стальные пупырышки с черными цифрами и буквами. - А вообще, не без юмора мужик. В два восемь семь, ф три шесть два... Помнишь этакие цены?
|