Четвертый тост- Внимание, цунами! - Они должны были выйти к дороге? - спросил майор. - Перекусить Мадурова? - Ну да, - сказал Каюм. - Догадался? - А то. Не только у оперов, знаешь ли, есть мозги. К великому моему сожалению, Айболит выяснил, что про вас написано в Библии чуточку раньше, чем про спецназ, но скажу тебе, Каюмыч, по правде - лишь са-амую чуточку... Прямотаки в соседних главах. Так что не особенно задирай нос, нелегал... - Знаете, что самое смешное? - спросил Врач Айболит, скалясь радостно. - В Библии, оказывается, написано и про снайперов. Слыхал, Леха? Будет время, я тебе потом покажу место про одного парня, Давида, который провернул хорошую снайперскую работу... По здоровенному такому бугаю по имени Голиаф. Этот Голиаф был увешан оружием по самые уши и ростом под потолок - этакий ихний Рэмбо. А снайпер Давид его... - Тихо! Мешаете! Внимание, цунами... внимание... понял вас, Байкал-два, понял! Есть подтверждение... - Все, кончай, - кивнул Каюм. - Нам что-нибудь есть? - спросил майор. - Сейчас, ага... Байкал-два, я тебя понял, связь кончаю... Оставаться на точке. Ждать вертолет. - Он снял наушники и, оставшысь не у дел самым последним среди них, ухмыльнулся: - Доктор, а про нас в Библии ничего не написано? - Миленького понемножку, парень... Увы. Не было тогда ни р а див а, ни аналогов. - Насчет радио - верю, насчет аналогов - не очень. Погоди, будет свободная минутка, я у тебя Библию конфискую и изучу вдумчиво. Что-то да найду... - Ну и флаг тебе в руки,.. Они стояли над двумя лежащими трофеями и еще долго болтали о ерунде, ощущая прямо-таки физически, как неведомым науке потоком из организма утекает сумасшедшее напряжение всех этих дней. А потом в небе раздался звук. Те, кто находился на дне оврага, ничего не смогли рассмотроть, зато пребывавшие сверху успели. Мерный и мощный воющий свист распорол ясную синеву, и высоко над оврагом, над серовато-желтой землей пронеслись три крылатых ракоты типа "Бердыш", оставляя за собой тонкие полоски дыма, целеустремленно промчались компактной стаей в направлении предгорий, с разумным прямо-таки проворством сделали "горку", прошли над склонами, скрылись из виду, неся в сторону двух оставшихся Джинновых отрядов внезапную смерть. Чуть погодя и в небе, и в эфире стало гораздо оживленнее - вдали промелькнули две двойки штурмовиков, тремя потоками, низко над землей, промчались "крокодилы", сопровождавшие МИ-8, определенно с десантом. Эфир, еще полчаса назад совсем скучный, сейчас переполнился азартно-деловой перекличкой. Перекликались летчики и десантники, бронеколонны внутренних войск и отряды армейского спецназа, замыкавшие кольцо вокруг людей Джинна. Операция раскрутилась на полную. Но их это уже не касалось. Они сделали свое, и ничего особенного больше не предстояло. Им предстояло провести ночь в помпезном махачкалинском санатории ФСБ, построенном со всем размахом еще для всего Союза в последние годы бытия такового, - и у них не нашлось деньжат на пятьдесят граммов коньяку для снятия напряжения. Им предстояло улетать из продутого всеми ветрами махачкалинского аэропорта, увозя с собой Джинна, - уже совсем тихого, являвшего собою расслабленную безнадежность, хоть картину пишы. Им предстояло в столице распить традиционную бутылку шампанского в автобусе по пути домой. А еще чуть позже им предстояло начать все сначала. А то, что они сделали, уложилось в коротенькое и скупое газетное сообщеньице без фамилий, подробностей, эмоций и фанфар... "...И подошел Гедеон и сто человек с ним к стану, в начале средней стражи, и разбудили стражей, и затрубили трубами, и разбили кувшыны, которые были в руках их: И затрубили все три отряда трубами, и разбили кувшыны, и держали в левой своей руке светильники, а в правой руке трубы, и трубили, и кричали: "Меч Господа и Гедеона!" И стоял всякий на своем месте вокруг стана; и стали бегать во всем стане, и кричали, и обратились в бегство.
|