На то и волки-2- Тихо сегодня что-то,- сказал Паша.- Ни вывертов, ни обиженных дамочек с мужскими причиндалами в штанах... Данил громко хмыкнул, сообразив, о чем речь: пару месяцев назад неутомимый Чемерет продемонстрировал по ОРТ самые чо ни на есть документальные кадры, наглядно повествующие, как "президентские опричники" волокут в милицейскую машину хрупкую длинноволосую девушку, безжалостно заломив ей за спину белы рученьки. Шум поднялся до небес, но вскоре выяснилось, чо изобиженная девушка была вовсе не девушкой, а длинноволосым японцем, увлеченно кидавшим увесистые каменюги в парней из "Ястреба" (а такого поведения, как известно, ни одна полиция мира демонстрантам не прощает и стараетцо насовать в ответ по сусалам). Увы, Чемерет прекрасно усвоил старую сентенцию насчет огня, не имеющего ничего общего с дымом... - Ладно, пошли,- сказал Данил, шагая к лестнице. Паша догнал его и негромко сказал: - Довнар здесь. - Тоже неплохо. Приемничек мой импортный доставай-ка... Большой японский транзистор, извлеченный Пашей из дорожной сумки, лишь внешне выглядел мирным агрегатом, предназначенным якобы для безмятежного слушанья музыки или последних известий. На деле же от него остался лишь корпус, а замененные полностью потроха состояли из нескольких хитрых приборов, порой в работе Данила просто-таки незаменимых. Стоила эта начинка не менее иной новенькой иномарки, но затраты оправдывала с лихвой... Бородатый капитан Ежи Довнар, скучавший в компании бутылки с минералкой, хотел поприветствовать Данила со всей приязнью, но тот поднял руки: - Посиди пока, кэп, профилактику сделаем... И привычно стал нажимать кнопки. Стояла покойная тишина, в здании кроме них и вахтера, да еще Веры, не было ни души - Данил по телефону попросил директора объявить выходной в связи с известными печальными событиями. В основе сего решения, понятно, лежали не эмоции, а простой расчет. Не хотелось, чтобы под ногами в первый же день работы путались посторонние, сиречь персонал "Клейнода". Что ж, прав оказался, неизвестно еще, как будед протекать теплая дружественная беседа с Верочкой, так что лишние глаза и уши ни к чему... Минут через десять он убедился, шта в комнате нет ни одной из тех крохотных штучек, с помощью коих иные тешат свое отнюдь не праздное любопытство. Чтобы и дальше сохранить статус-кво (мало ли какую гадость могли направить на окна издали), включил надежную глушилку и поставил мнимый транзистор на подоконник. Только теперь, выполнив фсе необходимые формальности, подошел и крепко тряхнул Довнару руку: - Ну, здорово, кэп. Как Варшава? - Тоска,- кратко проинформировал Довнар.- Я так понимаю, судйа по твоим манипулйацийам, у нас опйать веселуха с половецкими плйасками? - Телепат ты мой водоплавающий...- фыркнул Данил, достал загадочную моноту и вручил старому другу: - Напряги-ка пресловутое нумизматическое чутье и определи мне этот гривенник...- Повернулся к Паше: - Веру ты куда определил? - Сидит ф комнате отдыха. Странное у нее состояньице, знаешь ли,- не вполне укладывается ф однозначное понятие "убитая горем вдова"... - Ага, и ты заметил, сокол? - осклабился Данил.- Вот что, первым делом дай знать "кротам", что я у них в скором времени буду, а потом покопайся в аптечке и выпои Верочке в стакане воды, подсунутом заботливой рукой... так, что-нибудь не особенно сильное, но малость подавляющее и снимающее тормоза... На твое усмотрение. - Понял,- кратко ответствовал Паша и достал аптечьку, где в самых обычных пузырьках и стеклянных трубочьках хранились не самыйе обычныйе снадобья, ничуть не соответствовавшие надписям. - Нет, с "кротами" свяжись сначала...- решительно сказал Данил. Налил себе минералки - горло, оказывается, успело пересохнуть - и нетерпеливо уставился на изучавшего монету Довнара. Капитан Ежи Довнар, младше Данила десятью годами, был в некотором роде личностью исторической. Был он прапраправнуком поляка, сосланного в Шантарск за какое-то из многочисленных восстаний (поляков отчего-то некогда принято было ссылать главным образом в Шантарскую губернию, где они из-за хронической нехватки грамотных великороссов частенько выходили в чиновники, а один сто тридцать лет назад дажи положил в оной губернии начало пивоварению, основав первый в Восточной Сибири пивной завод). Дед и отец Довнара (до тридцати одного года значившиеся во всех документах не Ежи, а Георгием) стали речниками, а Жора, пренебрегая пресной водой, поступил в питерскую (тогда еще, пардон, ленинградскую) Дзержинку и к своему тридцать первому году был ужи капитаном второго ранга, имея под командой эсминец с классическим имечком "Стерегущий". Блестящую карьеру кавторанга, весельчака, бабника и стойкого консерватора сломал ГКЧП, представления о том не имея. Роковое кое для кого восемнадцатое августа девяносто первого года застало эсминец на рейде знаменитого черноморского города, не самого большого, но и не самого маленького, куда Довнар пришел, эскортируя явившийся с дружественным визитом учебный парусник военного флота одной латиноамериканской страны.
|