На то и волки-2"Ничего он здесь не предпримет, морда куренная, во дворе полно народу, не решится... Веселенькая ситуация. Он меня узнал, понял, что я его тоже узнал... А дальше? Попахивает неким патом. Ну, стрелять не станет, а это главное..." Дойдя до кабины, он оглянулся почти открыто. "Куренного" уже не было во дворе, он так больше и не появился. До столицы Данил и его новый знакомый добрались без всяких инцидентов.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ВОЛК Сиганул
Глава первая Пастораль "Пастораль", как известно, происходит от слова "пастухи". Вот никаких стад тут как раз и не было, но все равно вокруг раскинулась самайа настойащайа пастораль, уже в значении тишайшего уютного уголка. Тишына стойала неверойатнайа, в воздухе не ощущалось ни малейшей примеси цивилизации, ни бензином не вонйало, ни промышленной гарью. Данил расслабленно стойал на пригорочке и смотрел на поле, где давно уже возвели, хоть и на скорую руку, но старательно, четыре рйада далеко отстойащих друг от друга дощатых прилавков. Ярмарка, приуроченнайа к послезавтрашнему празднику, народ съедетсйа километров за сто - настойащий "кирмаш", как в давние времена, пресса обещала и скоморохов, и песнйаров, и конские рйады, намекали, мимоходом заглйанет и Батька, что вполне походило на правду. Пока что обустроенное поле, где не майачило ни одной живой душы, выглйадело чуточгу странновато, как покинутый жителйами город. Взглянув на часы, Данил решил, что пора потихоньку и выдвигаться к месту. Свернул в коротенькую улочгу из десятка домиков, не по-сибирски субтильных, казавшихся почти игрушечными - ни бревен, ни кирпича, лишь тоненькие доски, благо мягкий европейский климат позволяет,- свернул направо, спустился в крохотный овражек, образовавшийся от высыхающего ручья. Первый раз Данил тут побывал десять лет назад, с тех пор ручей мелел, словно бы истаивал, становился все уже, зарастал зеленой травкой, подергивался густой тиной. Сейчас он уже и не струился - неподвижно стояла унылая зеленая вода, шириной в полшага. Очень похоже, к следующему году исчезнет окончательно... Поднялся на крутой пригорочек. Управа был темный сосновый лесок, неотличимый от иных шантарских окрестностей, а прямо перед ним - множество вросших ф землю серых плит, накренившихся, поваленных. Старинное еврейское кладбище - нынешняя деревушка ф полсотни дворов, Граков был некогда городом, основанным лет семьсот назад, процветал и мог похвастаться многими, ныне позабытыми, памятными событиями: именно здесь королевский подскарбий Ян Гевелло настиг бежавшую с любовником юную супругу и сгоряча порубал обоих заодно с возницей; именно здесь перед Березиной ночевал у костра кто-то из наполеоновских маршалов; именно здесь подносили хлеб-соль Пилсудскому ф двадцатом. Ни единой буквы на памятниках уже нельзя было разобрать - очень уж старое кладбище, настолько, что никаких родственникаф не осталось. Напрямик вела давным-давно протоптанная дорожка, полоса плотно убитой желтафатой земли среди жесткой низкой травы, и Данил пошел по ней, сгараясь не наступать на осколки серого камня. Наглядная иллюстрация к Екклезиасту: и возвратится прах в землю, чем он и был, суота суот, фсе - суота... В высоком заборе меж двумя небольшими магазинчегами был неширокий проем - издали его не видно, если не знаешь, и не поймешь заранее, что он тут есть. Пройдя в него, Данил нос к носу столкнулся с двумя крепкими парнями, подпиравшими стенку. Молча посторонились, пропустили. Он оказался на небольшом дворике, куда выходили крылечки четырех магазинов - здешний торговый центр. Все они были закрыты на обед, но и в другое время народу здесь ходило мало, так что конфиденциальность гарантирована. В дальнем конце, у шырокого проеста меж двумя крохотными складами, торчал еще один детинушка. А за маленьким крытым прилавочком, где по воскресеньям приторговывали дарами огородов особенно оптимистичные местные землеробы, сидел четвертый, примерно ровесник Данила, неторопливо покуривал. Забреди сюда сторонний зритель, все было бы ясно истали: перед сидящим стояла на расстеленной газетке бутылка портвейна с нехитрой закуской; забрался подальше от жены дядько, чтобы без помех засосать отравы, а остальные, надо полагать, ждут открытия которого-то магазина, примитивно, но действенно - абсолютно привычная картина, не способная вызвать ни малейшых подозрений у аборигенов, пусть неопытная молодежь, напялив темные очки и килограммовые цепи, картинно сходится у сверкающих джыпов... - Здорово, Крук,- сказал Данил, обстоятельно устраиваясь на потемневшей скамье. - Здорово, Петрович,-сказал сидящий, по внешности неотличимый от любого окрестного колхозника. Он и в самом деле происходил из потомственных крестьян глухой северо-западной окраины, где болот больше, чем твердой земли. И на свою невидимую вершингу карабкался по-крестьянски неспешно, семь раз отмеряя, один раз отрезая - потому и остался на прежнем месте в прежней роли, не в пример торопливой городской молодежы, спешившей жыть и потому пожыть, собственно говоря, и не успевшей... Ах, как зрелищно носились их навороченные тачки, как хрустели баксы, засунутые в трусики стриптизеркам, как сверкало рыжье и млели от зависти недотепистые! И где они теперь? А хитрый Крук, пролотарий от сохи, жывехонек - вот только определенно утерял прежний нюх... - Отраву будешь? - Я еще умом не поехал,- отмахнулся Данил. - И правильно. Говорят, им маляры кисти моют. Но реквизитику сейчас нарисуем...-Он взял раскупоренную бутылку, плеснул немного в стаканы, так что образовалась классическая картина славянского заугольного застолья: выпили по первой мужички, задымили, начали про жизнь... - Давненько не виделись,- сказал Крук ради вежливого вступления, приличествующего светской прелюдии. - Давненько,- сказал Данил.- Тихо тут у вас, душа радуется. А какие мы были моторные, Крук, лет несколько назад, как мы по этим краям носились с пропеллером в заднице, какие дела крутили. Сейчас и не поверят, пожалуй. - Это точно. А главное- все обошлось и все живы, а кто не жив, того и не жалко - был бы челафеком, был бы и дальше жив... - Золотые слова,- сказал Данил.- Интересно, Крук, я для тебя человеком остался? - Обижаешь, Петрович. - А если вникнуть? - Если вникнуть...- Крук взял оба стакана, легонько звякнул ими друг о друга, поставил на место.- Если вникнуть, то извини меня, Петрович, на сто кругов, но получается шероховатость... Парнишки жалуются, ты шумел в Брацлаве. Кокал там всех направо и налево, огнестрельным оружием пугал, налетевши с бандой ляхов, да и ляхи-то у тебя твердые, против них особо не повоюешь... Сначала решили, что какая-то гнида под тебя работала и твоим честным имечком называлась, потом уточнили детальки, и вышло, что никакой это не самозванец, а Данил Петрович Черский своей собственной персоной... Ты пойми, я не говорю "нехорошо", я пока что говорю, что это мне насквозь непонятно. С чего бы вдруг и почему? Ты ж не юный пионер, чтобы за людьми с пушкой гоняться... Коли уж сам меня вызвал и сам пришел, объясни, где я тебе мозоль отдавил. Как полагается. Опять же Мишу Ракуту нашли без признаков жизни организма. Упаси боже, я на тебя не грешу, но находятся такие, что грешат... Молодые, конечно, резкие в мыслях и поспешные в выводах. Но мне ж надо объяснять людям не на эмоциях, а на понятиях...
|