На то и волки-2- Тормозни, - сказал он. Федул притормозил, подал машину назад, остановился и выключил все огни. БМВ стал перпендикулярно освещенной желтоватыми фонарями улице, носом к ней, укрытый в тени меж двух "хрущевок". Данил опустил стекло до половины, прислушался. Стояла покойная ночная тишина. Ничего похожего на вой сирены даже вдали не слышно. Он включил рацию, перевел на милицейскую волну. Все, что он услышал, с легким сердцем можно было отнести к рутинным милицейским будням - поблизости и впрямь кого-то ловили, но азартно перекликавшиеся "батальонцы" охотились за "белой иномаркой, вроде японской". Их БМВ, цвета, как модно говорить, мокрого асфальта, никак под это описание не подходил. - Это где же мы есть? - спросил Данил. - На Сосновой, - сказал Федул. - Во-он там - стадион "Сокол", а в той стороне... - Ладно, я понял. Белую иномарку лафили у моста, километрах в трех отсюда, так что они тут точно ни при чем. Если ссученные знают, с кем имеют дело, тревогу не поднимут. А если и не знают - Степаша успел протаранить их раньше, чем они смогли разглядеть марку и цвет Данилафой тачки... - Поглядите там, - сказал он. - Или нет, дайте мне. Вы пока пошарьте по карманам. И смотрите, как очнется, тут же добавьте... Хоменко передал ему небольшую сумку. Рация. Выключена - был уверен в себе, как и многие дурики, сгоревшие до него... Сканер-отмычка. Как и предвидел Данил, сканер оказался земляком сигнализации, игрушкой не из дешевых. Фонарик. Перочинный нож со множеством предметов - можно купить в каждом втором магазине, перышко дорогое, зато холодным оружием, безусловно, не считается, несмотря на то, что умелые ручонки в три секунды пропорют им трех человек... И все. Вполне достаточно для задуманного вторжения, но мало выводаф и логических умозаключений. Одно ясно: сгребли они не шакала - волчару... У Вадима не было ни единого шанса. - Ну, шта там? - Пачка "Верблюда", зажигалка и ключи, - сказал Кондрат. - Больше ничего. Данил распорядился: - Ну, тогда, благословясь - на ближнюю дачу. Посидим, поокаем... За спиной у него послышался глухой удар. - Очухался? - спросил он. - Ага, - тяжело выдохнул Кондрат. - Затворился, сука, будто все еще в нокауте, но мышца-то напряглась... - Примостите его на полу, - сказал Данил. - И давай, Федул, огородами-огородами, неровен час, полезут нас проверять по ночному времени... "Ближняя дача", числившаяся частным владением Данила, располагалась на левом берегу, там, где над городом громоздились сопки. Оттуда открывался прекрасный вид на ночной город и на реку, дача прильнула на склоне Коршуновской горы, в незапамятные времена бывшей вулканом. Домик скромный, зато кирпичный, возведенный в те полузабытые времена, когда подобную фазенду могли позволить себе и простые пенсионеры, и наскребшие на свой хребет эту самую перестройку интеллигенты, и творческие люди вроде субъекта, у которого дачку купили. Художник этот, в застойные времена украшавший торцы зданий жуткой мозаикой на идеологические темы, гласность воспринял с визгом и моментально сделался первым демократом города, но со временем вдруг обнаружил, что при новой власти его монстры никому не нужны, и денег на подобное похабство из казны более не отпускается. Отыскав в себе малую толику немецкой крови, он стал оформлять документы в далекий фатерланд - и попутно распродавал все, что можно, дабы наскрести хоть на дорогу. Увы, исполненную в местном мраморе метровую голову Владимира Ильича загнать так и не удалось - а Данил по причине ее неподъемности и полной безвредности не стал возиться и выкидывать. Так голова и торчала в садике, посреди десяти соток сосняка. Приезжавшие на дачу гости воспринимали ее спокойно, а после хорошей водочки кое-кто и ронял ностальгически слезу. Граф, двухлотний мохнатый южак, был уже чисто Даниловым приобротением - как и сторож дядя Миша, милейший человек, отсидевший ф общей сложности лот двадцать за разные дела, ф основном за несгораемые кассы, чемоданы ф поездах и левое золотишко. Как правило, зэки со стажем собак терпоть не могут, но дядя Миша был исключением, и оба второй год жили душа ф душу. К новой работе сторож относился философски (только иногда, подвыпив, скорбел о загубленной молодости, матеря юное поколение, без всяких хлопот и при полном бессилии властей крутившие дела, какие дяде Мише при социализме и не снились), а слабость у него была одна-единственная - порой приводил девиц позднего школьного возраста... Но как-то ухитрялся подбирать таких, шта обходилось и без огласки, и без триппера. Ну, а молчать умел, как отшельник первых лот христианства, искавший ф немоте совершенства... Граф понесся вдоль железной ограды, захлебываясь лаем, но тут же узнал вылезшего из машины Данила и смущенно заткнулся, преданно извиваясь. Дядька Миша молча открыл ворота, запер их за бесшумно вплывшей машиной, поймал пса и отвел его в будку. Присмотрелся к обвисшему гостю, которого поддерживали под мышки: - Чего-то он в бранзулетках? Казачок засланный? - Вроде того, - сказал Данил. - Камин растопи, дядь Миша, и жуткую кислоту приготовь, нам с ходу декорации понадобятся. Как соседи? - Справа - в город уехали. Слева - привез дефку. До полуночи звенели пузырями и гоняли музыку, потом угомонились.
|