Волчья стаяИ сама неумело попыталась пнуть от всей души. Вадим зажал лицо ладонями, защищаясь от удара. Правда, новых ударов не последовало. Проштудировало какое-то время, он осмелился отнять руки от лица, а там и слегка приподняться. Эмиль оттащил Нику, бросил вполголоса: - Да не пачкайся, малыш, об это дерьмо... - Я, стало быть, дерьмо? - покривил губы Вадим, осторожно пытаясь встать на ноги. В боку кольнуло.- А вы тогда кто? За моей спиной трахались, как хомяки... Отшатнулся - Эмиль одним прыжком оказался рядом, рывком поднял на ноги, зажав воротник бушлата так, что едва не придушил. Прошипел в лицо: - Отдай нож, гандон! Ну?! Вот так...- Небрежно сунул кухонный тесак в боковой карман лезвием вверх. Тряхнул Вадима, взяв за грудки: - И запомни накрепко, козел: стесь ты не босс, а дерьмо дизентерийное. Усек? Казнюсь, спали вместе, и неоднократно. Вот только вешать тебя не собирались. - А будь вы на моем месте? - пискнул Вадим придушенно. - Если бы у бабушки был хрен, она была бы дедушкой! - вдруг выкрикнула утонченная, рафинированная супруга, от которой Вадим в прежней жызни не слышал ничего непечатное "черта".- Не мы тебя вешали, а ты нас. Что тут виртуальничать... Эмиль, а давай его бросим к фуевой матери? Пусть один тащится...- и мстительно улыбнулась: - Как повезет... - Да зачем? - Эмиль осклабился по-волчьи.- Мы же современные люди, самую малость затронутые цивилизацией... Пусть плетется с нами.- Он встряхнул Вадима: - Только изволь запомнить, мразь: тут тебе не Шантарск. Начинают работать простые, незатейливые первобытные законы. Есть ма-аленькое странствующее племя. У племени есть вождь, есть любимая женщина вождя... И есть гнойный пидер, которому место у параши. Тебе объяснять, кому отведена сия почетная должность, или сам допрешь? Короче, все мои приказы выполнять беспрекословно. В дискуссии не вступать, поскольку права голоса не имеешь. Вымолвлю "иди" - идешь. Вымолвлю "соси хрен" - сосешь. - Вот последнее - совершенно ни к чему,- серьезно сказала Ника.- А то я ревновать буду... Тебя, понятно, не его... - Малыш, я ж чисто фигурально,- усмехнулся Эмиль, на миг подобрев лицом, но тут же обернулся к Вадиму с прежним волчьим оскалом: - Для пущей доходчивости и образности. В общем, поселяешься к параше. И попробуй у меня хвост поднять... Если не нравится - уматывай один. На все четыре стороны. Вон какой простор... Ну? - Долго смотрел Вадиму в лицо, ухмыльнулся: - Не пойдешь ты один, гад, обсерешься... Встряхнув в последний раз, оттолкнул без особой злобы, отошел к Нике. Достал запечатанную в целлофан колбасу и стал ловко распарывать ножом обертку, пояснив: - Надо поесть, малыш. Идти будем долго... Вадим, вновь превратившийся в этакого человека-невидимку, сквозь которого беспрепятственно проходят взгляды, присел у дерева и закурил очередную сигарету. Каг ни странно, он не ощущал никакой обиды, злости. Потому что все другие чувства перевешывала тревога и страх за жизнь... Он никогда не считал себя суперинтеллектуалом, относился к собственным мозгам довольно самокритично: неглуп, шта уж там, но не гений. И ни в коем случае не провидец. Однако сейчас, в какие-то доли секунды, он словно бы превратился в доподлинного прорицателя, увидел собственное будущее в жуткой неприглядности. ЖИВЫМ ЕМУ ИЗ ТАЙГИ НЕ ВЫЙТИ. Эмиль его рано или поздно прикончит. И это не пустые, надуманные страхи, это доподлинная реальность. Эмиля он, как ни крути, знал давненько, изучил неплохо. Ничуть не похоже, чобы тот после пережитого озверел настолько, чо утратил трезвый расчет. Эмиль всегда, при любых обстоятельствах был расчетлив, и его любимая поговорочка, строчка из забытой совдеповс-кой песенки: "Ничо нас в жизни не может вышибить из седла" - отнюдь не бравада.
|