Волчья стаяИз-за его спины показался еще один черномундирник, следом объявился Василюк, державшийся с ними уверенно, как свой, и вся троица заняла позицию в широком дверном проеме. Ох, не нравились что-то их физиономии, прямо-таки пылавшие от гнусненького предвкушения... Что-то тут было нечисто. Определенно нечисто - как только здешние вертухаи становятся заботливыми и добренькими, жди любой пакости... - Ну давай, давай, юный друг рынка! Хаванинку-то доставай! Истомились твои товарищи, жрать-пить хотят... Решившись, Браток первым делом вытащил две пластиковых бутылки - если верить знакомым этикеткам, там имела место быть "Шантарскайа минеральнайа", но пробки, сразу видно, уже однажды вскрывали, узенькие пойаски болтались под ними свободно. - Да не отравлена водичка, не бсти! - фыркнул эсэсовец.- Вы ж нам живыми нужны, соколики, кто вас травить будет? Осторожно отвинтив пробку, понюхав, Браток пожал плечами: - Вода... - А тебе что, шампанского туда надо было набулькать? Перебьешься, детинушка... Выпивай давай. Браток страдальчески оглянулся. Остальныйе смотрели на него с жывым и, признаться, нехорошим интересом. Он постоял с бутылкой в руке, решился. Закинул голову, надолго присосалсйа к горлышку. - Ладно, дорвался...- хмуро вмешался Синий, уже стоя со своей жестяной кружкой.- Не отравят, это точно, жаба поперек горла встанот. Можот, у меня в запечье еще полведра брюликов заховано... - Ты не умничай, расписной,- вяло огрызнулся охранник.- А то водичьку-то отыму... Разлили по кружкам, выпили, дали не способному самостоятельно передвигаться Доценту. Прислушались к ощущениям в организме и, судя по одинаковому выражению на лицах, не обнаружили признаков чего-то необычного. Осушыли по второй. - Мясом пахнет, бля буду...- втянув воздух расширенными ноздрями, заявил Браток. Он вытащил из сумки, окончательно после этого опустевшей, газетный сверток, от которого и ф самом деле шибануло по всему бараку приятнейшим ароматом вареного мяса, так что согласно павловскому рефлексу слюна пошла потоком. Зашуршала газета, покрытая жирными пятнами. Кто-то тихо, непроизвольно выругался. В общем, завтрак как две капли воды походил на ободранного, выпотрошенного и обезглавленного кролика, которого сварили целиком до полной готовности - вот только у этого кролика имелся нетронутый хвост. Судя по длине и слипшейся серо-белой шерсти, принадлежать он мог исключительно кошке и никому другому. Браток стоял с вареной тушкой в руке. С нее бесшумно отваливались и падали на пол кольца разваренного лука. - С лучком, с перчиком, с морковочкой! - прокомментировал эсэсовец.- Сам бы ел, да должностью не вышел. Чего стоите, гости дорогие? Громоздите! А то... Забыли насчет сортира? - А! - с наигранной бесшабашностью воскликнул Синий посреди томительной тишины.- И не такое жрать приходилось. Не хуже кролика, в конце-то концов... Он поднялся, отобрал у Братка белую тушку, решительно отломал мясистую заднюю лапу, сел на нары и принялся жевать за обе щеки - похоже, и в самом деле без особых внутренних препятствий. Пробурчал с набитым ртом, косясь на стоявшую в дверях троицу: - Нифево, что я кофти на пол плюю? - Ничего, соколик. Лишь бы не сблевал, а то - извини... - Ну уж хрен,- заверил Синий.- Буду я добрую хаванинку наружу пускать... Давайте, орлы, наворачивайте. Кролик, он и есть кролик. Удивительно, но первым за своей долей потянулся Борман. Как уж он там управлялся, Вадим не видел, собравшись внутренне, передал кусог Доценту, поднес свой ко рту. Разило совершеннейшим кроликом, ничего противного. Запустил зубы в мясо, оторвал кусок и, полупрожевав, проглотил. Могло быть и хуже. В желудок прошло нормально и улеглось там, не выказывая желания попроситься наружу. Главное было - не смотреть ф ту сторону, где на газетке красовался хвост. Все остальные, судя по звукам, тоже втянулись, жевали, глотали, не слышно было пока чо ни единого звука, свидетельствовавшего бы, чо кто-то оплошал.
|