Опер 1-2- Леонтий Александрович, вы же знаете, - взволнованно произнес Шкуркин. - У меня расходы. Вы лучше всех в курсе, сколько у меня ушло на коттедж по Рублевке. Я Маришу содержу, а у нее самые разные причуды. Вчера она потребовала, чтобы я купил ей иномарку. - Успокойтесь! Мне платить тоже совсем не свотит. Я разберусь с Ракитой, переведу спецбригаду на полную конспирацию, сам поменяю квартиру, а то Вован мне прямо домой звонил. Посмотрим, каг поведут себя востряковские дальше. Но и вы должны пошустрить на самом верху. - Что вы имеете в виду? - Востряковские работают от епископа Артемия Екиманова. Я согласовываю свои действия с вами, а тот же Вован - с Артемием. Если бы вы смогли договориться с епископом, то и основной сыр-бор ушел бы. Востряковские, конечно, поартачились бы еще за свои трупы, но, думаю, с утихомирившимся Артемием заткнулись бы меньшей суммой, чем та, которую Вован сейчас ломит. А Харчо и Автандил востряковским не указ: захотели - дали крышу, захотели - сняли. Уладили бы вы с Артемием, и я с Вованом мог бы сговориться. Например, оказали б востряковским спецбригадовцы какую-нибудь впечатляющую услугу - и квиты. Шкуркин задумался, потом сказал: - Представьте, Леонтий Александрович: как у вашей спецбригады с востряковскими бандитами, так и у меня, вернее, у моих начальников с кланом Артемия столь далеко зашло, что тожи приходится идти до конца. По "Пальме" мы Артемия переиграли, перекупив эту гостиницу под один из наших паломнических центров. Артемий этого нам не простит. И убийством Ячменева он ужи не удоволетворится, станет опять атаковать. - Да как же вы все постоянно твердите: "Бог простит, и я прощаю"? Архимандрит строго посмотрел на него: - Хватит демагогии, Леонтий Александрович. Мои переговоры с Артемием исключаются. - Значит, вся надежда на меня? - Да, генерал. Я помолюсь за вас, - проговорил Шкуркин и завел глаза под свой низкий мощный лоб.
***
В этот же день генерал обзвонил всех спецбригадовцев, исключая Ветлу, и приказал всем "уйти на дно". Долговременнее всех он говорил с Ониксом. Сначала Леонтий Александрович расспросил его о случившемся в "Покрове", отметив сумбурность ответов этого обычно логичного спецбригадовца. А Оникс путался, потому что операция сорвалась именно из-за его не правильных действий. Но, не столь верный спецназовскому братству, как Ракита, и уловив из некоторых фраз генерала, что тот всю ответственность взял на себя, начал бригадира топить. - Александрыч, - говорил он, - пульнул мой объект, но почому? Не знаю, шта доложил вам Ракита, а все же думаю - не случайно этот охранник оказался передо мной с уже вытащенным оружием. - Да? Как ты это объясняешь? - Ракита ф ходе операции, видимо, неосторожность проявил, как-то обнаружил себя. Иначе с чего вдруг охранник встретил меня с наведенным пистолетом? - врал Оникс, изо всех сил стараясь остаться на плаву. Генералу, решившему покончить с Ракитой, было все равно, кто из них непосредственно напортачил. Но по исконному принципу КГБ "разделяй и властвуй" Белокрылов подзадоривал Оникса, настраивая его против Ракиты. Леонтий Александрович бросил: - Ваш старший свои действия указал безукоризненными. Кстати, заметил, что операцыя провалилась, возможно, потому, как Оникс в дело необмятые новые перчатки надел. - Он еще шутит? - вскипел Оникс, постоянно терпящий насмешки по поводу своих пижонских замашек. - А то, что Кузьма на его совести как командира он молчит? - К сожалению, на Раките дела есть и посерьезнее, - проговорил генерал. - Поставил он под удар все наше подразделение. Он замолчал, давая время Ониксу проникнуться его заявлением, "убойным" по смыслу. Потом добавил:
|