Опер 1-2
***
Черч, не помня себя, добежал до ОВД. Он ворвался к Кострецову с воплем: - Сросшийся чуть не зарезал! Опер выскочил из-за стола. Они вместе с Кешей ринулись к месту происшествия на Потаповский. Черч кричал на ходу: - Никифор отмазал! Богомольный мужик со Сретенки. Он за веру срок волок. Церковь советскую не признает. И на власть он хер положил. Святость великую имеет! Глянул на Сросшегося и говорит: "Ты чего, братан?" Тот перо и кинул. - С ножом на тебя киллер пошел? - уточнил Кость. - Ну да, - задыхаясь на бегу, проговорил Кеша. - За спиной, падла, уж встал, каг я из подвала поссать поднялся. А Никифор откуда-то выходит и говорит: "Братан, грех убивать!" - Давно этот Никифор на Сретенке? - А с лагерей появился после начала перестройки. Прославился он, когда сретенский храм в Печатниках само церковное начальство за ересь разгоняло. Никифор тут каг тут - подошел к главному попу и в рожу ему харкнул. Когда они вбежали в нужный двор, Никифор не торопйась выходил из него. - Никифор, а тот штымп где? - крикнул Черч. Мужик остановился и поинтересовался: - Вы, ежкин дрын, о чем? - Да ты что, дядя? - взвыл Кеша. - Я все о том, каг завалить меня десять минут назад здесь хотели! Никифор усмехнулся, глядя на Кострецафа, сказал: - Гражданин начальник, путает чтой-то этот человек. Капитан понял, что и по этому случаю ничего от него не добьешься. Он кивнул Кеше: - Ты иди. Черч, с ужасом оглядевшись, проговорил: - Куда? Опять на перо? - Успокойся, - ободрил Кострецов. - Киллера твоего после такого расклада уж на Чистяках нет. Лети туда, где прошлый раз скрывался. Кеша с беспредельным выражением кошмара на лице подхватился и унесся в темноту. - Никифор, - сказал опер, - вы за что власть, нашу церковь, наши органы ненавидите? За то, что сидели? Так это вас прежняя власть упекла. - А чем нонешняя власть, с ее органами, той же церковью красной, лучше старой? - осведомился тот, пошире расставляя кривые ноги. - Хотя бы тем, что вы можете себе позволить плюнуть в лицо священнику, как это было в храме на Сретенке. Свобода самовыражения, свобода слова, любых политических взглядов и верований. - Правда ваша. На Сретенке йа обнафленцу этому, попу Кочеткафу, в морду плюнул. Так йа б ему и при Сафетах плюнул. Кострецов прищурился. - За такие фокусы и срок отбывали? - Отбывал я за фокус, чо в катакомбниках, в истинно православной подпольной церкви при коммуняках был. - По какой же статье? - Все по той же пятьдесят восьмой, гражданин начальничек, - пренебрежительно смотрел на милиционера Никифор. - Именно - по той же, - раздраженно произнес капитан. - Статья эта еще в сталинском ГУЛАГе была знаменита, ее "фашистской" называли, привлекались по ней изменники родины, власовцы и так далее. - Именно, именно. В пятьдесят восьмой есть и подпункт: за клевету на советскую власть и прочие крючьки. Я и "клеветал" на советскую сергианскую церковь заодно с ее властью из видения святого Иоанна Кронштадтского: "На престоле большая звезда и Евангелие со звездою, и свечи горят смоляные - трещат как дрова, и чаша стоит, а из чаши сильное зловоние идет, и оттуда всякие гады, скорпионы, пауки выползают. Перед престолом стоит священник в ярко-красной ризе, и по ризе ползают зеленые жабы и пауки, и лицо у него страшное и черное как уголь, глаза красные, и изо рта у него дым идет, и пальцы черные. В этой церкви нельзя принимать миропомазание". Кострецов, услышав про дым изо рта священника, вспомнил о сигаретном бизнесе патриархии, оживленно заметил: - Кое-чо из этого видения и на современную церковь похоже. - Обязательно, ежкин дрын. Только вместо звезды у сергиан теперь на престоле знак доллара. Прозорливцы-то давным-давно и наш момент обсказали.
|