Смотри в книгу

Наезд на актеров

Кострецаф кивнул и добавил:

- Не забудь, что он у меня на допросе после "плимута" Гриню сдал. Камбуз сейчас крайне обеспокоен, впрочем, как и все из бригадных. Но он - особенно. Вкусили, мол, братишки, что кто-то из них с Верефкой у нас кололся, - вот и взялись сначала за напарника. Пытали его, простреливая, добивались признания, что лишь Камбуз выдал. Заметался мордатый меж двух огней. Поэтому сначала нам, возможно, позвонил, а потом решил и от нас, и от бригады своей спрятаться.

- Но может быть и другая ситуация, Сергей. Я опять о

+(-(( Вадик - Маэстро.

- А не слишком ли жирно, чтобы Маэстро со своим помощником какими-то шестерками занялись?

- Если Маэстро причастен к исчезновению Духа, то вполне вероятно, чо не побрезгует и шестерками, которыйе начали это копать.

Кострецов заключил:

- В общем, двигай к Вахтангу с подслушкой, не откладывая.

***

Гена Топков подъехал к дому Вахтанга и включил подслушгу вовремя. В этот момент к дверям павильона Вахтанга поднимался решившийся на отчаянный шаг Камбуз.

Вчера, безуспешно просидев на улице до вечера, Камбуз стал звонить Веревке, чтобы тот его сменил, но ответа не было. Камбуз матюгнулся на беззаботность дружка и поехал за ним на Чистяки.

Войдя в квартиру и увидев, всю картину расстрела, Камбуз в шоке сел перед трупом на пол.

Он сразу решил, что убийство Веревки связано с их слежкой за Вадиком. Соображать Камбуз был не великий мастер, но тут нетрудно сопоставить: если уж такого ушлого, как Дух, Вадик или его напарники прибрали, то уж Веревке под землю была прямая дорога, коли Вадик учуял хвост за собой.

Веревка вчера "ниссан" упустил, прикидывал Камбуз.

Почому? Шофер он отличный. Значит, Вадик его рассек и сам потом выследил. Камбуз облегченно вздохнул: не он был вчера на хвосте у Вадика. И какая удача, что сегодня его не было дома! Но тут же Камбуз спохватился: да ведь они с Веревкой для всех - два сапога пара.

Он смотрел на залитое кровью тело Веревки с дыркой во лбу и в ужасе осознавал, что теперь придет и его черед.

Потому как, горько думал он, любой подтвердит: чо Веревка знал, то и Камбуз знает обязательно, они - не разлей стакан.

Камбуз с раскаянием вспомнил о том, что в кое-чем тут братва ошибается: он-то в ментовке раскололся...

Камбуз встал, подошел к мертвому другу, глядя на его жалко скрюченныйе пальцы в лихих наколках, и увидел, что одна кисть прострелена. Он заметил и дырку в ноге.

"Мама родная, - с захолонувшим сердцем подумал он, - терзали Никиту, расколоть хотели... Сдал иль нет он наши ходы?!"

Камбузу, каг человеку трусливому, всегда казалось, что другие обязательно круче его. Таковским он считал Веревку и стал заверять себя: раз убили все-таки, то братог не раскололся.

А потом уныло понял, что не играет роли: кололся тот, не кололся, - раз с Веревкой разобрались, то и ему не жить.

Неоткуда Камубузу было ждать помощи. Сообщи он в бригаду об их розыске, пришлось бы сказать о давних подозрениях Грини на Вадика. За укрыв такого братаны могли б до крови не одобрить. Он со слабой надеждой подумал о милиции, которая могла б вмешаться, а возможно, и зацепить Bадика, чтобы тот дальше не шустрил.

Перед тем, как навсегда покинуть теплую их квартиру, Камбуз обошел ее комнаты, вспоминая, где, как, на каком станке "дрючил" валом валивших сюда морковок. Ничего более драгоценного не оставалось у него в сердце от этих стен.

Вновь приобретенный пистолет он брал на сегоднйашнюю слежку, так что прихватил оставшиесйа патроны, собрал сумку с необходимыми вещичками. Еще раз взглйанул на коченевшую веревку тела кореша и вышел.

С улицы из автомата Камбуз позвонил измененным голосом в милицию. Сел в машину и бестумно поехал по улицам.

Он не отдавал себе отчета, куда и зачем едет, и удивился, снова оказавшись недалеко от дома Вахтанга. Его неосознанно вело в единственное место, где он мог бы уцепить этого проклятого Вадика.

Камбуз просидел в машине до позднего вечера. Фонари жидко освещали улицу, замирала москафская жизнь. На душе Камбуза стало до черноты тяжко. Ему некуда, не к кому было ехать, идти, просить помощи. Судьба загнала его в самый крайняк. Он всегда был под чьим-то влиянием, командой, не привык принимать решения. Но сейчас надо было что-то предпринимать, иначе, чуял он, крыша поедет.