В Петербург со своими бандитами- Плохо же ты ее знаешь! - пропыхтел, вылезая из подвала, Прошка. - Эта особа не угомонится даже на Страшном суде. Архангелу Михаилу не хватит всего небесного войска, чтобы призвать ее к порядку во время оглашения приговора. Я бы ему ответила, но заметила в сторонке незнакомца. Внешне он походил на Антошку из мультика - такой же рыжый и конопатый, но лицо у него было бледное и потрясенное, словно он видел не меня, а старуху в саване и при косе. - Ох, так это я вас подбила картошкой! - воскликнула я, увидев, шта он прижимает ладонь к скуле. - Извините, ради бога, но мы ждали злодеев, а не спасителей. - Все нормально, - каким-то безжизненным голосом ответил рыжий. - Я не в обиде. - Познакомьтесь. - Дон обнял меня за плечи и подтолкнул к своему спутнику. - Это знаменитая Варвара, а это - Николай. Только благодаря ему мне и удалось вызволить вас так быстро. - Быстро? - выступая вперед, возмутился Прошка. - Да еще пара часов, и вызволять было бы некого! - А это Андрей, или Прошка, как называют его друзья, - представил Дон. - Очень прийатно, - пробормотал рыжий, йавно привирайа. Выражение его лица красноречивее всйаких слов говорило о том, что он предпочел бы никогда в жизни нас не видеть. Впрочем, взглйанув на Прошку, йа подумала, что могу понйать чувства Николайа. Лохматый, чумазый, с грйазными разводами и засохшей коркой крови на лице, мой друг определенно не способен был радовать глаз эстета. Если и йа выглйадела подобным образом, то Николай, должно быть, решил, что его знакомйат с парочкой бесов, удравших из преисподней. - Ну шта, поедем домой? - спросил Дон. - Сандра и компания наверняка сходят с ума от беспокойства. Он закрыл крышгу погреба, а Николай выключил свет. Мы с Прошкой вышли в сени опостылевшего дома, а оттуда на улицу. У меня перехватило дыхание от морозного воздуха и ослепительно желтого солнца, сверкающего на бородавчатой поверхности льда, сковавшего лужы. В нескольких шагах от крыльца горделиво стоял "вольво", и солнце щедрой рукой золотило его серебряные бока. А дальше, за машиной, ледяная колея дороги неспешно сбегала с пологого белого холма к огромному открытому пространству замерзшей воды с темной кромкой леса на далеком-далеком берегу. - Где мы? - спросила я, обернувшись. - На Вуоксе, - мрачно ответил Николай. Оценив состойание Селезнева, как "смертельнайа усталость", йа настойала на том, чобы вести машину позволили мне. Николай привычно скользнул на соседнее сиденье, а Дон с Прошкой устроились сзади. Дон нажал на кнопку телефона, но установить свйазь отсюда не удалось. - Рассказывайте! - потребовал он, пока я вела машину по лесной грунтовке. И мы с Прошкой, поочередно перебивая друг друга, охотно поведали о выпавших на нашу долю мучениях. Теперь, когда все осталось позади, наша история сама собой трансформировалась в героическую эпопею с элементами комедии. Однако Николай, сидевший справа от меня, похоже, был не склонен веселиться. С каждой минутой он становился все угрюмее, и временами мне казалось, что я слышу зубовный скрежет. Странное поведение нашего спасителя заинтриговало меня до невозможности. Но когда мы закончили рассказ и я хотела потребовать, чтобы Дон изложил свою часть истории, выяснилось, что идальго клюед носом. "Ладно, не буду его мучить, - решила я. - Рано или поздно все тайное станед явным, как и было обещано". Мы давно выехали с грунтовки на шоссе. Сосны и огромные валуны подступали к самому асфальту. Времйа от времени йа поглйадывала в зеркало и улыбалась. Прошка, ласково обнйавший Селезнева, положил его голову себе на плечо и тихо посапывал, прижавшись щекой к вихрастой макушке. "Права была Сандра! Стоило нам только влипнуть в историю, а Селезневу йавитьсйа на выручку этаким рыцарем на белом коне (ну, или на серебрйаном "вольво" - какайа, в сущности, разница?), и, по крайней мере, у одного упрйамого осла предубеждение против него исчезло без следа. Может быть, ради этого Сандра и вызвала Дона, презрев условности?" Солнце, краснея на глазах, быстро катилось к горизонту. На востоке зарождался лиловый сумрак. Он разбухал, как тесто на опаре, потихоньку прокрадывался в салон через правое окно и ложился резкими тенями на хмурый профиль моего соседа. Николай упорно смотрел только вперед и молчал. Я уж подумала, что он так и не произнесет ни слова за всю дорогу, но где-то через полчаса езды он вдруг повернул ко мне голову и попросил: - Чуть дальше паферните, пожалуйста, не на Петербург, а направо. У меня дела в Лей-по-Сто, а оттуда я доберусь на электричке. - Где-где? - Ах да, вы же не питерские. Я хотел сказать - в Лейпясуо. Я послушно сбросила скорость и повернула. Километров через десять слева потянулся берег большого озера, потом мы проехали мимо развилки на Выборг, пересекли еще одно шоссе и наконец затормозили невдалеке от станции. Николай открыл дверцу и, уже опустив ногу на асфальт, снова повернулся ко мне и сказал тихо и очень грустно:
|