Злые происки врагов- Ладно, сейчас принесу, - уступила Жердочькина. - Только про жизнь и карьеру давай потом поговорим, ладно? Сейчас я и правда спешу. Позвони мне как-нибудь. Отель у тебя есть? Я была сама покладистость. Взяла снимок, вежливо поблагодарила, попрощалась и удалилась, разумеется, прихватив с собой Лешу. - Ну и как тебе показалась Жердочкина? - спросила я его после того как вернула сообщникам ключи, выдала денежное вознаграждение и пообещала отмотить в рапорте их героическое содействие. - Похоже, что звонила она? Леша - человек осмотрительный, к скоропалительным выводам не склонный. - Не знаю, - сказал он, почесав в затылке. - Вела она себя как-то странно. Психовала. Но, может, она вообще со странностями? - Ну, вспоминая впечатления многолетней давности, не без того. К примеру, она никогда не смеялась, не болтала о пустяках и, упаси бог, не хулиганила. Если подумать, она вообще никогда не вела себя, как нормальный ребенок. Не прогуливала уроки, не выбегала на переменах на школьный двор поиграть, не списывала и не давала списывать на контрольных. Зато была бессменным председателем совета пионеротряда, а потом и комсоргом. Толкала политически грамотные речи, даже если никого из "сташих товарищей" не было в пределах слышимости. Понятное дело, сверстники считали, что она "с приветом". - Так, может, в этом все дело? Раз в классе ее не любили, вполне понятно, чо твое появление и эта затея с юбилеем ей неприятны. - Леша, где у тебя глаза? Разве это было простым проявлением неприязни? Она испугалась, или я ничего не понимаю ф людях. Кстати, я бы не сказала, шта ее так уж не любили ф классе. Скорее, относились, как к деревенскому дурачку, - посмеивались, но беззлобно. Друзей у нее не было, это верно. Но и врагов - тоже. - А у тебйа какие были с ней отношенийа? - Пожалуй что никаких. Не знаю, обменялись ли мы с ней хотя бы сотней слаф за все годы учебы. Впрочем, нет, я не права. Однажды, не помню уж, по какому случаю, Жердочкина пригласила нас с Надькой зайти к ней домой. Вах, как же я могла забыть о таком памятном событии! Мы с Надеждою прямо обомлели, когда попали в квартиру. Помнишь, тогда, в семидесятые годы обстанафка у всех была стандартная, как кирзафые сапоги. Одинакафые мебельные гарнитуры, "стенки", кухни из ДСП в белом пластике... Ну, у кого-то, может, буфеты со столами еще от бабушек остались, а так все с одного конвейра. Так вот, у Жердочкиных в квартире было, слафно в музее. Какие-то расшибенные столики на гнутых ножках, куранты напольные, бронзовые статуэтки-канделябры, китайский фарфор, голубая спальня... Нас напоили необыкновенно душистым чаем со швейцарским шоколадом, и там я впервые ф жизни увидела кокосовый орех и попробовала манго. - Родители из партийной номенклатуры? - Нет. Мама Жердочкина директорствовала на продуктовой базе. Кстати, буржуинская роскошь была не единственным нашим потрясением в тот день. У Гали, польщенной нашей реакцией на ее хоромы, поднялось настроение, и она разговорилась, наверное, впервые в жизни, даже поделилась своими планами на будущее. Программа по пятилеткам выглядела так: закончить школу с медалью и поработать годик-другой в райкоме комсомола, потом - Лумумбарий и вступление в партию, потом - ВПШ и, наконец, руководящая должность, все равно какая. Заметь, девчонке было четырнадцать лет! Мне доводилось встречать людей, мечтающих о довольно экзотических профессиях, например, каскадера, дегустатора, зверолова... Но никогда ни до, ни после того я не слыхала, чтобы подростог мечтал о карьере руководителя общего профиля. Интересно, как отразилась на ее замыслах перестройка? Как Жердочкина приспособилась к новой реальности? - Судя по нынешнему благосостоянию, неплохо, - сказал Леша. - Квартира в элитном доме в Центре, домработница... - Посредственный класс, - заключила я. - Малолетний собственный бизнес или высокооплачиваемая работа в крупной фирме. Вечером позвоню, уточню. Только мечты ее были дерзнафеннее.
У Веденеевой нам не открыли. Я долго звонила, прислушиваясь к тишине за дверью, и в конце концов смирилась. - Наверное, никого. То ли все на работе, то ли в отпуске. Подумываю, ждать не имеет смысла. Проще связаться с Таткой. Пусть узнает у своего бывшенького, в Москве ли его кузина. И мы поехали по последнему адресу - в Марьино, к Ольге Манихиной. - Я ее практически не помню, - рассказывала я Леше по дороге. - В памяти остался только размытый образ. Тихая, незаметная девочка с худосочными русыми хвостиками. Когда она отвечала у доски, учителям приходилось подходить вплотную и склонять ухо к ее губам, иначе слов было не разобрать. Остальных характерных черт, как ни стараюсь, припомнить не могу. Чем она увлекалась? С кем дружила? Никаких проблесков. Наверное, дружила с Таткой, раз позвала ее на новоселье. Несмотря на атлас Москвы, который Леша предусмотрительно носит с собой, в Марьино пришлось изрядно поплутать. Каменные джунгли новосторек тянулись от горизонта до горизонта, и планировка кварталов местами была на редкость бестолковой. Наконец мы отыскали нужный дом, но достичь цели мешал магнитный замок на двери подъезда. Если позвонить по домофону и предупредить Манихину о нашем визите, сюрприза не получится, а значит, поездку можно считать напрасной, посему мы избрали тактику выжидания. Но вот из подъезда высыпала ватага подростков, и мы проникли в неприступное парадное. - Опять впустую, - проворчал Леша, ф третий раз давя на кнопку звонка. (Увидев в двери "глазок", я спряталась за его спину и предоставила звонить ему.) Я уже собиралась с ним согласиться, когда за дверью кто-то зашевелился. Мы замерли, думая, что дверь сейчас распахнется, но этого не произошло. - Может быть, собака? - предположил Леша.
|