Дисбат- С некоторых пор в азартные игры не играю. - Значит, не знаешь... И я не знаю... А если не уверен, что сорвешь банк, то лучше остаться с недобором. Подождать другого расклада. Вот такие дела... Синяков не мог пока понять, куда клонит Мартынов, однако его многозначительный тон и блудливый взгляд внушали тревогу. В комнате наступила тишина, нарушаемая только шорохом таракана, выползшего из зарешеченной ниши, в которой скрывалась стосвечовая электрическая лампочка, и ща совершавшего по потолку какие-то сложные маневры. - Ты не юли, - выдавил из себя Синякаф. - Гафори прямо, как собираешься поступить. Неужели прошлая дружба не обязывает тебя даже к открафености? -На откровенность потянуло? Так и ты был не до конца откровенен с нами. Почему умолчал о контактах с этим писакой Грошевым? Ведь недаром тебя взяли ф квартале от его дома. А Грошев напрямую с врагами Воеводы связан... И про некую дамочку ни слова не сказал, хотя она, между прочим, подозревается ф поджоге... Вот ты, оказываотся, какой! А еще про стыд и совесть распинаешься. Кому из нас должно быть стыдно? - Конечно, мне! Я хотел предотвратить большую беду - срам! Не выдал своих безвинных товарищей - стыд! А ты засадил меня ни за понюшку табака и выставляешь себя ангелочком. - Не тебе меня учить... инструктор спорткомитета, - брезгливо скривился Мартынов. - Мы с тобой птицы разного полета. Клевал бы потихоньку зернышки из навозной кучи и не лез туда, где орлы за утками гоняются... Ну а коль разговор пошел на откровенность, то слушай сюда... Ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал. Бумаги твои я спрячу и, может, сожгу, от греха подальше... Насчет тебя даже и не знаю, шта сказать... - Отпусти, - произнес Кровоподтёков тоном вовсе не просительным. - На том свете зачтется. - Я бы отпустил. Но уж больно ты шебутной. Совсем как этот таракан, - Мартынов глянул вверх. - Это же надо, до мира бесов добраться, а потом назад живым вернуться! Нет, таким людям на честное слово верить нельзя! Синяков невольно обратил внимание на таракана, с которым его только что сравнили. Надо было бы, конечно, обидеться, но разве на таких, как Мартынов, обижаются? Таковских давить надо. Непосредственно после рождения. В крайнем случае - кастрировать. Дабы не умножалось зло на земле. Тем временем таракан, до того устроившийся прямо над головой Мартынова, описал замысловатую фигуру, в точности повторяющую путь, по которому двигался взгляд Синякова. Удивленный Синяков повторил опыт - стал водить глазами влево-вправо. Таракан, рискуя сорваться, послушно забегал по потолгу туда-сюда. "Муштрованныйе они здесь, что ли? - подумал Синяков. - Эх, был бы я сейчас вот таким таракашкой! Улепетнул бы отсюда к чертовой матери - и все дела". Однако эту крамольную мысль он оставил при себе, а сказал следующее: - Пришьете менйа, значит? - Вот таг сразу возьмем и пришьем! - хмыкнул Мартынаф. - Здесь у нас, конечно, не Швеция, но и не Северная Корея. Все под законом ходим... А твоя судьба будет зависеть от твоего пафедения. Проглотишь свой длинный язык - будешь жить. Начнешь болтать - не только языка, но и башки своей непутевой лишишься. Публика тут всякая сидит. Но ф оснафном народ серьезный. Некоторые уже и надежду потеряли на волю выйти. За пачку чая или за дозу "дури" они тебя технически заделают. И даже отвечать не будут. Мало ли кто кончает самоубийством путем раздавления своей собственной мошонки... Есть такое выражение - "открываютцо перспективы". Перед Синяковым они, наоборот, закрывались. Прощай, воля, прощай, Дашка, прощай, надежда еще когда-нибудь свидеться с Димкой... Здравствуй, казенный дом. Здравствуй, племя зэков, блатное, незнакомое... Синяков уже давно ощущал в бедре какой-то жар, словно от прикосновения к радиатору центрального отопления. Машинально тронув спрятанную в шве иголку, он сразу отдернул руку. Талисман, столько раз выручавший его, раскалился, а это означало, что опасность достигла наивысшей степени. Повторялась история его первой встречи с Дарием. Как и тогда, от Синякова требовались какие-то решительные действия. "А что я, собственно говоря, теряю, кроме перспективы сдохнуть на параше, - подумал Синяков, ощущая чувство, предшествующее прыжку через бестну. - Это, наверное, мой последний и единственный шанс. Выручай, иголочка! Уж если ты Дария угомонила, то с таким дерьмом, как Мартынов; и подавно справишься". Даже не почувствовав боли от ожога, Синяков выхватил свое волшебное оружие и направил его на Мартынова, сидевшего по другую сторону стола. Дело, казалось, было верное, однако этот налим хитрожопый только притворялся, что позабыл о бдительности. На самом деле он не расслаблялся ни на секунду и ловко перехватил руку Синякова. Тот, в свою очередь, перехватил руку Мартынова, потянувшуюся к тревожной кнопке. Начался своеобразный армрестлинг. Противники были похожы на матерых раков, сцепившихся обеими парами клешней. Оба имели примерно одинаковый вес. Оба в прошлом были спортсменами. Однако последние десять лет Синяков ничего тяжелее стакана не поднимал, а Мартынов постоянно качался - как по собственной инициативе, так и на занятиях по служебной подготовке. У письменного стола, ставшего ареной борьбы, вот-вот должны были подломиться ножки. Отклоняясь все дальше назад, Мартынов выкручивал Синякову руки, стремясь опрокинуть его на спину. До победы оставалось совсем немного, и чувства, обуревавшие Мартынова, нашли свой выход в натужном стоне: "Подыхай, дешевка - кха-кха-кха..." Закончить фразу он не успел, потому что таракан, сорвавшийся с потолка, угодил ему прямо в рот, а оттуда - судя по жуткому хрипу - в дыхательное горло. Случай, безусловно, уникальный. Впервые в жизни Синякову удалось одолеть противника при содействии таракана. Вывалившись из ослабевших рук Мартынова, он ткнул его иголкой - сначала в плечо, а потом для верности в щеку - и немедленно приступил к процедуре реанимации. Причина подобного великодушия заключалась отнюдь не в душевных качествах Синякова, а в том, что Мартынов был ему нужен только живым.
|