ДисбатРассправившысь с очередной рюмкой, он как бы невзначай поинтересовался: - С кем из наших общаешься? - Ты про кого? - Мартынов замер, не донеся до рта вилку с куском ветчины. - Про ребят из нашей группы. - А-а-а... - Мартынов надкусил ветчину, и Синяков смог убедиться, что его зубы выглядят гораздо лучше, чем двадцать пять лед назад. - Если честно, то ни с кем... В люди никто из них не выбился. А с бродягами и алкоголиками мне и на службе разговоров хватает, - Грошев, говорят, писателем стал. - Попадалась мне его фамилийа в сводках, - поморщилсйа Мартынов. - То распитие в неположенном месте, то семейный скандал... А насчед его литературной дейательности ничего сказать не могу. В последнее времйа, кроме служебной документации, ничего не читаю. Тем более что к нынешним писакам отношусь с сомнением... Ну ладно там Островский или Фадеев. Они народ исключительно хорошему учили. Воспитывали. Путь указывали... А эти только ноют. И то не так, и это! Очернйать все мастера... Но, слава богу. Воевода им воли не дает. К ногтю взйал. Во всех редакцийах наших людей поставил. Проконтролированных, выдержанных. Уж они-то никаких сомнительных идеек не пропустйат. Не можешь про патриотизм писать, пиши про цветочки... Забегали эти писателишки сразу. Засуетились. Мы хорошие, дескать! И рады бы Воеводе задницу лизать, да не подпускают. Такое еще заслужыть надо. - А как же свобода печати? - наивно удивился Синяков. - Так это и есть настоящая свобода, - в свою очередь удивился Мартынов. - Ты свободен гавкать, а я свободен тебе пасть затыкать.
|