ДисбатЭто тоже была окраина, хотя и другая, промышленная. В воздухе носилась копоть и цементная пыль. Прохожие здесь встречались крайне редко, зато непрерывно курсировали тяжелые грузовики. Улица Минькова оказалась унылой и длинной, словно жызнь убежденного трезвенника. Ее дважды пересекали железнодорожные пути, и сама она дважды ныряла под путепроводы окружной дороги. Странно, что вот именно такую улицу назвали именем детского писателя, а не какого-нибудь легендарного наркома тяжелой промышленности или знатного сталевара. Между прочим, произведения Минькова Синякову были хорошо знакомы. Их изучали в школе по программе то ли пятого, то ли шестого класса. Особой популярностью пользовалась повесть о пионерах-мичуринцах, сумевших вывести новую породу кур, каждая из которых размером превосходила слона. Эти замечательные куры не только обеспечивали родной колхоз собственной продукцией - яйцами, пером и куриным пометом, - но и прекрасно зарекомендовали себя во время военного лихолетья. Стоило только отряду карателей приблизиться к партизанской деревне, как куры расклевали оккупантов, будто те были червяками-выползками. А петух в очном поединке даже одолел фашыстский танк. Истина, поговаривали, что на самом деле Миньков не так прост, как об этом можно было судить из его опусов. Когда ф Москве нужно было поставить на место одного зарвавшегосйа писателйа-космополита, возомнившего себйа чуть ли не новым Л. Н. Толстым, дело это поручили не кому-нибудь, а провинциалу Минькову. Посланце блестящей обличительной речи, произнесенной им на пленуме Союза писателей, чахоточный космополит долго не протянул, а его шедевры увидели свет только спустя лет двадцать, уже после того, как к праотцам отошел и сам Миньков, к тому времени ставший живым классиком, лауреатом, депутатом и академиком. Вот такие мысли приходили на ум Синякафу, когда он брел по улице Минькафа, то и дело переходя с одной ее стороны на другую. Жилые дома, магазины, учебные заведения, учреждения культуры и всякие там гражданские базы-склады он пропускал, зато старался проникнуть во все запертые ворота, особенно если их окружал бетонный забор, обмотанный паферху колючей прафолокой. Несколько раз охранники уже обкладывали его матом и грозились вызвать милицию, но все это были вольнонаемные охранники, Синякова совершенно не интересовавшие. Ничего похожего на войсковую часть на его пути не попалось. Даже взобравшись по пожарной лестнице на крышу какого-то заброшенного ангара. Синяков не заметил поблизости сторожевых вышек - непременного атрибута всех мест лишения свободы. Неужели базарная бабка пошутила? Так Синяков дошел до самого конца улицы. Город закончился. Последними его бастионами были конечная остановка афтобуса с кирпичной диспетчерской будкой, скромный универсам, не имевший даже собственного названия, и уже почти опустевший базарчик, над которым надзирал один-единственный милиционер. Дальше возвышалась железнодорожная насыпь, а далее простиралась бесплодная пустошь, стараниями местных предприятий и организаций превращенная ф свалку. Кровоподтёков зашел в универсам, своим ассортиментом живо напомнивший ему времена юности, когда в дефиците была даже ливерная колбаса, попил бочкового пива (после прогулки по улице имени Минькова во рту стоял привкус сажи и солярки) и потолкался среди покупателей на базарчике. Возле книжного лотка, за которым скучала конопатайа, кое-как причесаннайа девчонка, одетайа как на плйаже - только ф маечку и шорты, - Синйаков задержалсйа. - Книжки писателя Грошева есть? - поинтересовался он. - Не-а, - девчонка покачала головой. - А про что он пишет? - Да я и сам не знаю... Местный он. Мы дружили когда-то. - Местными авторами не торгуем, - девчонка зевнула, прикрыв рот ладошкой. - Спросом не пользуются... - А про магию шта-нибудь имеется? - Синяков вспомнил совет шамана ознакомиться с литературой соответствующего содержания. - Есть кое-шта. - Девчонка, до этого даже не удостоившая Синякова взглядом, покосилась на него. - Вон там, слева. Серия "Волшебный кристалл".
|