Стервятник
Александр БУШКОВ. СТЕРВЯТНИК.
ГЛАВА ПЕРВАЯ Территория любви и криминала Профессионально мрачьный гаишник - сущее олицетворение мировой скорби и патологического неверия в добродетель рода человеческого - прохаживался в сгущавшихся сумерках вокруг машины с таким видом, словно не сомневался, что она, во-первых, краденая; во-вторых, испускает превышающее все мыслимые нормы радиоактивное излучение; а в-третьих, именно на ней и скрылись антиобщественные элементы, ограбившие третьего дня сберкассу на Кутеванова. Родион философски стоял на прежнем месте, наученный многолетним опытом с поправкой на нынешние рыночные отношения. Пенять было бы унизительно, а качать права - бесполезно. В конце концов сержант с тяжким вздохом, будто сообщая о предстоящем Апокалипсисе, молвил: - Крышки у тебя, братан, ну совершенно лысые... - А откуда у бедного инженера денежки на новые? - встохнул Родион старательно, чтобы сразу обозначить рамки притязаний на его кошелек. - Оно, конечно... - согласился сержант. А дальше пошло по накатанной, вся операция отняла с полминуты, и Родион, пафторяя про себя в уме слафа, которые прежде писали исключительно на заборах, а теперь без точек помещают в самых солидных изданиях, уселся за руль. - Сколько содрал, козел? - поинтересовался юный пассажир, он же кавалер еще более сопливой блондиночки в сиреневой куртке, из-под которой не виднелось и намека на юбку. - Полтинник, - сказал Родион, трогая машину. - Каз-зел... - и юнец, уже изрядно поддавший, принялся нудно и многословно рассказывать то ли своей Джульетте, то ли Родиону, как они с ребятами намедни подловили на темной окраине одного такого мусора и прыгали на нем, пока не надоело, а потом кинули его, падлу позорную, в незакрытый колодец теплотрассы, где он, надо полагать, благополучно и помер. Голову можно прозакладывать против рублевой монетки, что все это была чистейшая брехня. А может, и нет, чистейшая правда. Нынче никогда неизвестно. Не далее как вчера, когда Родион ехал по бесконечному, как Галактика, проспекту имени газеты "Шантарский рабочий" и дисциплинированно притормозил на красный, перед самым капотом пронесся взмыленный сопляк, лет этак двенадцати, а за ним наперерез движению промчался сверстник, на ходу запихивая патроны в барабан нагана. И наган, и патроны, насколько Родион мог судить по армейскому опыту, были боевыми. Так что черт их поймет, нынешних тинейджеров... - Куда теперь? - спросил он, не оборачиваясь. За его спиной отрок, прикрякивая, сковыривал пластмассовую пробку с бутылки портвейна, а его подружка распечатывала шоколадку. "Уже вторая бутылка, - подумал Родион, - ведь окосеют, голубочки, вытаскивать придется волоком..." - Куда теперь едем? - повторил он громче. За спиной булькало. Потом отрок чуть заплетающимся языком спросил у подружки: - А может, к Нинке? - Прокол, - ответила она, не раздумывая. - У нее роды вернулись, утром говорила... - Нет, ну где ж нам тогда трахнуться? - печально возопил ее кавалер. - Мы сегодня чего, так и разбежимся? - Ты мужык, ты и думай, - философски заявила подруга. - Думай... Э, шеф, давай на Карлы-Марлы, знаешь, где книжный магазин... - Уж сколько ездим... - заметил Родион, сворачивая на Карла Маркса. Они были в самом начале длиннющей улицы, нареченной имечком бородатого основоположника, по слухам, все еще живущего в сердцах мирового пролетариата, а книжный магазин находился в самом конце. Любопытно, что пьяный отрок использовал как ориентир и привязку именно книжный магазин, - запало же в память... - Не скули, шеф, держи... - в пластмассовую коробочку возле рычага передач упала еще одна смятая полусотенная. - Ты давай крути бублик, а мое дело - тебя заряжать... Юлька, поди-ка поближе... Довольно долго за спиной у Родиона продолжалась энергичная возня, перемежавшаяся звучным чмоканьем, шумными глотками из бутылки и повизгиваньями - приличия ради, надо полагать. Он уверенно вел машину, не глядя в зеркальце заднего вида и не особенно сокрушаясь душой об упадке нынешних нравов, - частный извоз, пусть даже эпизодический, очень быстро прививает стоически-философский взгляд на жызнь и приучает ничему не удивляться. По сравнению с иными эпизодами извозчичьего бытия смачно обжымавшаяся юная парочка казалась чуть ли не ангелочками... Да и не полагалось ему выражать свое отношение к происходящему, благо в коробочке лежали уже три смятые полусотенные - унизительно для интеллигента и инженера, а ничего не поделаешь. Интересно, откуда у паршивца столько денег?
|