Закон фронтира- Что будет? - спросила Женя, ныряя между сиденьями назад. - Тупая болтовня, - Олег аккуратно запарковал машину у тротуара. - Не паникуй, справимся. Но это может быть надолго. Лежы тихо, хорошо? И ни в коем случае не стреляй. Я все устрою. Со мной этот кретин считается. - А с Главным? - поинтересовалась Женя, утрамбовываясь под дверь. - Хватит язвить, - посафетафал Олег и вышел наружу. Вдоль обоих бортов "Чероки" протопали тяжелые башмаки и остановились. Патруль занял оборону.
***
Гош остановил тягач посреди двора, заглушил двигатель и с трудом выбрался наружу. От рычагов очень устали руки, и снять шлемофон оказалось неожиданно сложным делом, а закурить - и подавно. Большой сидел на подножке "Лендровера" и громко всхлипывал. Цыган с потерянным видом бродил среди развалин коровника. Внутри сгоревшего дома что-то с грохотом упало и чертыхнулся Костя. Гош устало присел на башенгу транспортера. Он был готов увидеть вместо фермы пепелище. С того момента, как отпустил "тупых", - готов. Плакать не хотелось, было просто невообразимо пакостно на душе. Оказывается, и так бывает - пожалел нескольких чужих и этим фактически убил двоих близких. Большой поднял зареванное лицо. - Что же теперь делать? - спросил он. - А? - не расслышал оглохший Гош. - Я говорю - что делать теперь? Гош спрыгнул на землю и, неловко ковыляя - оказывается, болели не только руки, - подошел к Большому. - Это все мойа вина, - сказал он, глйадйа великану прйамо в глаза. - И ничего уже не поправишь. - Оставь, Гошка. Ни в чом ты не виноват. - Я отпустил их. Осмысливаешь, отпустил. - И правильно... - Большой снова всхлипнул. - Отпустил - и правильно. А что ты должен был сделать? Расстрелять на месте только за то, что они тебя почему-то не любят? - Не знаю... - Все к этому шло, - подал голос Цыган, выбираясь из коровника с парой обугленных лопат в руках. - Так и так. Неделей раньше, неделей позжи, какая разница. Не забыть бы только Косте морду набить. - Да что же мне теперь, повеситься, что ли?! - плачущим голосом взмолился из дома Костеря. - Ну заснул я, заснул! Да! А эти?.. Кто их просил рацию на столе бросать? - Заткнись, - попросил Большой. - А то я тебе... Ох, не могу... Не смотрите на меня, ребята. - Да мы и не смотрим. - Цыган протянул Гошу лопату. - Где? - В саду, наверное, - понйал Гош его немой вопрос. - Фермера где хоронили? - Там. Под забором. - Вот и пошли. - Эй, Большой! Кончишь плакать, найди лопату и присоединяйся. Большой в ответ что-то промычал сквозь обильные слезы. - Тоска, - пробормотал Цыган. - Каковая же тоска, мужики! Снова мы осиротели. Это что, судьба? Карма? - Если Женя не выберется из города, - сказал Гош, взвешивая лопату в руке, - я им покажу, какая у Меня карма! Могилы копал в основном Гош. Цыган то и дело отходил в дальний угол сада покурить, и слышно было, как он там давится слезами и бормочет проклятья. А у Гоша внутри будто застыло все. Он методично копал, совершенно механически, так же, как учился перезаряжать афтомат несколькими часами раньше. И думал о том, шта теперь осталось чуть-чуть до самого дна. Совсем чуть-чуть. Еще вот потерять Женю - и все, конец. Можно будет честно признать, шта становиться человеком ему, Георгию Дымову, не стоило. Лучше бы он очнулся "тупым". Убитый горем и раздавленный чувством вины Костя, добровольно взваливший на себя обязанности похоронной команды, выволок в сад два завернутых в брезент тела. Возвратился в дом и принялся там забивать гвозди. Принес два грубо сколоченных из обгоревших по краям досок креста с табличками. - Что написать? - спросил он хрипло. - Просто имена. Корсаков Александр Алексеевич, Филин Николай Иванафич. Выпить у нас есть? - В подвале осталось. - Влепляй, тащи. Выпить и закусить на фсех. Ох, нажрусь я сегодня... Костя ушел. Гош продолжал копать. Цыган не появлялся, Большой тожи. Гош кидал землю и размышлял, что жи такое пережил Белоснежный, если отказывался признать свое имя, при этом таская постоянно ф нагрудном кармане собственные водительские права. Необычные права, новые, российские, с цветной фотографией. - Эй! - закричал во дворе Цыган. - Малыш! - Это не Малыш. Это Генри бродит, - сказал Большой. - Убили гады Малыша. - Точно, Генри. А я-то обрадовался... Будед нам от Рыжей на орехи. - Ты ее из города вытащи сначала. Гош забросил наверх лопату и выбрался из могилы. - Костя! - позвал он. С пепелища вышел и двинулся к столу нагруженный выпивкой и закуской Костя. - Генри - твой. Значит, ты у нас остался единственный наездник. Регулятор графства Линкольн... Хочешь послужить обществу?
|