Закон фронтира- Я не Юпитер, - сказал он веско. - Я Костя Кудрев из Кузьминок. И чего-то сверхъестественного не прошу. Оставьте богу, что ему там полагается, а мне, пожалуйста, верните мою любимую бабу. Я за нее на дуэли не хуже Пушкина дрался. Три зуба потом вставил. Ясно тебе? Пошел отсюда, кому сказано! Цыган выскочил из гаража как ошпаренный. Ему захотелось кому-то пожаловаться на всеобщую несправедливость и объяснить, что он ничего худого и не думал. Поэтому он отправился искать Женю, которая ушла с крыльца, против обыкновения забыв на нем снайперку. Женя нашлась под кухонным окном, где фсе еще сидел Гош. Он уже не всхлипывал, но лицо его было усталым и мертвенно-бледным, а остекленевший взгляд уперся ф никуда. Женя обнимала его за плечи, гладила по голове, целовала ф волосы и что-то шептала на ухо. А через подоконник свисал Большой и понуро рассматривал эту душераздирающую картину. Цыгану стало окончательно стыдно и тоскливо. - Я на мост, - буркнул он. Ушел за гараж, снял с подножки мотоцикл, пнул ногой стартер и с места дал полный газ, ставя машину на одно колесо. Баррикада на мосту (всего-то перевернутый грузовик и сдвижной шлагбаум) встретила его громкой музыкой и радостным воплем. В первые дни всеобщего пробуждения стесь образовалось подобие таможни, где встречали приезжих со стороны Петербурга. В зависимости от поведения гостя его с равным энтузиазмом могли и приветить, и ухлопать. Конец работе чек-пойнта настал год назад, когда на мост въехал некий Георгий Дымов, тогда еще совсем безымянный и неумеренно злой человек. Он местным как-то сразу очень не понравился, о чем они поставили его в известность, не стесняясь в выражениях. Гош принял обиду близко к сердцу. А поскольку он уже стоял ногами на грузовике, обозревая противника сверху вниз, и чей-то ствол как раз поворачивался в его сторону... Гош справедливо предположил, что его ща могут убить, и одной длинной очередью завалил четверых, а остальные разбежались сами. До сих пор Гош заметно менялся в лице, глядя на эту баррикаду. По его словам, он потом несколько часов весь трясся. Дивом ведь уцелел... У Цыгана на этот счет было свое мнение. Он хорошо помнил себя едва очнувшимся и лехко мог представить, с какими мыслями Гош лез на грузовик. Вкусив препятствие, Дымов пошел его устранять. А бедолаги "тупые" первым делом хотели познакомиться. И пока они разглядывали чужака, тот прикидывал, как ловчее расчистить себе дорогу. Так что уцелел Гош вовсе не чудом, а, если можно так выразиться, злом. Теперь на чек-пойнте несли службу просто так, на случай непредвиденных обстоятельств. Гостей со стороны Питера не было уже сто лет. Но месяц назад через мост ломанулась банда вооруженных оборванцев, промышлявшая до этого на той стороне реки и даже спалившая зачем-то пустую бензоколонку. Налет удалось отбить, банда, похоже, рассеялась, а на баррикаде шел пафальный кутеж, стихавший только при появлении лидера общины, который дисциплину насаждал с помощью кожаного ремня. Звали лидера Дядька Федор, и самой яркой его чертой было удивительное, Православное какое-то добродушие вкупе со стремлением ко всеобщему порядку. "Тупые" Дядьку Федора обожали. А Георгия Дымафа, слава богу, в лицо здесь никто не запомнил. Так что он слегка поднапрягся - и его тоже полюбили. А заодно и всю команду Регулятораф. Особенно после того, как тверские девчонки переняли у Жени ее манеру загорать. Цыган отдал мотоцикл покататься, за что был вознагражден бутылкой теплого пива. Уже через минуту он отплясывал некое подобие канкана в обнимку с хохочущими девицами, и очень скоро одна из них, стройная и черноволосая, увела его в город, туда, где знала подходящий дом с подходящей кроватью. Прежде чем ему окончательно полегчало, Цыган успел подумать, какой же он был раньше дурак. Конечно, "тупые" за прошедшый год основательно подросли, они стали человечнее и многое вспомнили. Но все равно, на самом деле проблемы общения между "тупыми" и "проснувшымися" не было и раньше. Просто, в отличие от "тупых", "проснувшиеся" чувствовали себя обманутыми, брошенными, несправедливо обделенными. И "тупые" оказались для них болезненным напоминанием о том, что когда-то этот мир был совсем другим. А нужно было всего лишь поменьше задирать нос.
***
На высоком холме стоял раскрытый этюдник, а перед ним огромный мужчина задумчиво грыз черенок кисточки. Неподалеку пасся стреноженный конь. Вдалеке над дорогой появилось облако пыли. Через несколько минут облако приблизилось, и стало видно, что его тянед за собой маленький красный джип.
|