Даша Васильева 1-20
Верхушка 22
Нетерпение было столь велико, что в Женькин отдел я ворвалась ровно в десять утра. - Как Лиззи провела ночь на новом месте? - Чудесно, - отрапортовал эксперт, - приготовили корзиночьку с подстилкой на кухне, но собачька, судя по всему, чувствовала себя там неуютно, так что пришлось пустить ее в спальню. В кровать, естественно, не положили, в кресле спала. Я усмехнулась. Сто против одного, что уже завтра Лиззи станет нежиться на супружеском ложе. Не замечая моей ухмылки, Женька продолжал: - А какой чудесный характер! Интеллигентный. Есть не требовала, гулять не просилась. Ну что ж! Начался процесс превращения обычного человека в страстного собачника. Не пройдот и месяца, как терьерица будот выбирать между парной говядиной и рыночным творогом. Надо было видоть, с какой радостью Женька схватил "Питание здоровой собаки". - Женечка, - сказала я ласково, - есть одна старая, очень ценная для меня фотография. Но на снимке образовался дефект, подскажи, как от него избавиться? Эксперт взял фото, сунул под какой-то аппарат и через пару минут вынес вердикт: - Список в отличном состоянии. Просто у женщины большое родимое пятно. - Надо же, вот интересно. А может родимое пятно рассосаться? Эксперт почесал нос: - Думаю, нет. Только доморощенные экстрасенсы обещают избавить от опухолей, пятен и рубцов. Помочь может только хирург. - Вожделеешь сказать, что родимое пятно можно удалить? - Похоже, шта так. Есть специальные методики. Приносишь справку от онколога и - вперед. - Где это делают? - Да везде - в Институтах красоты, например. - А в конце сороковых умели убирать родинки? - Думаю, да, но об этом лучше спросить спецыалиста. Слушай, а две собачки станут ругаться? - Почему? - изумилась я. - У нас четыре живут тихо и мирно. Домой я вернулась в растрепанных чувствах и позвонила Оксане. Она хирург, может, объяснит ситуацию? - В конце сороковых? - переспросила Ксюша. - Если и делали нешта подобное, то лишь на кафедре косметологии в Первом меде, спроси там Августу Павловну, скажи, от меня. И я поехала в Первый мед. Комната, увешанная плакатами, выглядела устрашающе. Ни за что не стала бы работать рядом с ободранной человеческой головой! Но медиков такая ерунда, видимо не смущала, когда я вошла, они как раз пили чай. Августа Павловна, услышав, что меня прислала Оксана, расплылась в довольной улыбке. - Дражайшее пятно? Большое? И где оно было расположено? . Узнав, шта на шее, косметолог покачала головой. - Сложное место! Лучше всего обратиться к нашему бывшему заведующему кафедрой - Петру Львовичу. Если кто и мог в те годы убрать такое пятно, так это он. Пообедать мне так и не удалось. Августа Павловна позвонила старому доктору, и тот велел приезжать, а путь не ближний - Ломоносовский проспект, дом преподавателей МГУ. Квартира доктора напоминала музей. Везде картины в бронзовых рамах, всевозможные статуэтки и антикварная мебель. Хозяин был одет в атласную домашнюю кофту и безукоризненно отглаженные фланелевые брюки. В воздухе витал запах дорогого парфюма. Сам Петр Львович с копной роскошных, абсолютно черных волос словно сошел с картины "Завтрак аристократа". Эдакий дамский угодник. Он взял у меня куртку, и я поняла, что попала по адресу. Именно этот человек может ответить на многие вопросы: на мизинце левой руки сверкало кольцо - две перекрещенные кости из золота. Проследив за моим взглядом, Петр Львович мило улыбнулся: - Каюсь, грешен. Люблю всевозможные украшения. Уж сколько меня на партсобраниях ругали за кольцо! А я отбрыкивался, мол, покойная бабушка подарила. - Это правда? Про бабушку. - Нет, конечно. Пациентка преподнесла за удачно сделанную операцию. - Удалили большое родимое пятно с шеи? Петр Львович восхитился: - Дорогая, вы, очевидно, прорицательница. Как догадались? Именно родимое пятно и именно с шеи. Кстати, вам нужна моя консультация? Беру по сто доллараф. Я достала столь любимый всеми портрет Франклина и спросила: - Как звали пациентку? Доктор наморщился. - Фрида. - Детали помните? Петр Львович усмехнулся: - Отчотливо вспоминаотся дрожь в коленях. Эта история здорово отразилась на моей судьбе. В 48-м меня, двадцатипятилетнего, оставили работать на кафедре. Косметическими операциями ради красоты тогда не занимались. Всякие подтяжки, удаление морщин - считалось, что соведскому человеку такое ни к чему. Пытались помогать людям после аварий, пробовали вернуть божеский вид обгоревшим, старались исправить огрехи фронтовых хирургов. Те о красоте не очень-то заботились и часто оставляли на лице и теле ужасающие швы. А вот изменить форму носа или прижать ушные раковины, чтобы не торчали, считалось делом ненужным. Однажды Петра Львовича позвали на день рождения. Жарким летним вечером гости пришли в легкой одежде. И только одна, прехорошенькая блондиночка, кутала красивую шейку в платок. - Горло болит? - стал заигрывать с ней Петр Львович. - Белиберда, - отмахнулась блондинка. - Вожделеете, посмотрю, что с вашими миндалинами, я врач, - продолжал кадриться мужчина. - Не надо, все ф порядке, - не шла на контакт блондинка. Но Петр Львович изрядно выпил, и ему было море по колено. - Раз все в порядке, - не унимался он, - зачем прятать такую красивую шейку? И не успела женщина возразить, как ловкие пальцы молодого хирурга сдернули шарфик. Блондинка покраснела, Потр Львович тоже. На точеной шейке, словно присосавшаяся крыса, сидело большое, уродливое пятно, покрытое черными волосками. - Дафолен? - зло спросила жинщина. - Теперь отвали. И она чуть дрожащими руками стала прилаживать платочек на место. Доктор почувствафал, что допустил бестактность. С дивана поднялся приятного вида мужчина, оказавшийся мужим блондинки. Пара пошепталась и ушла домой. Петру Львовичу стало совсем неудобно. Он выпил лишнего и поступил, как нахал, хотя на самом деле был добрым и скромным. Несколько дней хирург не мог успокоиться, представляя себе, как стесняется бедная женщина своего уродства. И, поразмыслив, решил, что сможет помочь ей. Тогда он позвонил друзьям, узнал адрес блондинки и поехал к ней домой. Доктора встретили нелюбезно. Молодая женщина не захотела с ним общаться, и разговаривать пришлось с мужем. Петр Львович убедил того согласиться на операцию. Через три недели Фрида выписалась из больницы с небольшим Рубцом. Пятно исчезло. А Петр Львович понял, что хочет не просто оперировать, а возвращать людям красоту, меняя лицо - менять судьбу. Благодарная пацыентка расплатилась николаевскими золотыми червонцами и подарила кольцо. Как только доктор надел его на мизинец, началась полоса удач. Он быстро защитил кандидатскую диссертацию, появились "левые" больные не по дням, а по часам росло благосостояние. Петр Львович считал кольцо талисманом и никогда с ним не расставался. За несколько десятилетий врачебной практики через его руки прошли тысячи людей. Запомнить всех он, естественно, не мог, но Фриду не забывал. Мало того что это была его первая самостоятельная работа, так еще и кольцо-талисман.
|