Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20

Вместо обычного стола, вроде того, за которым удобно устраивается наша семья, тут имелась доска на одной толстой ноге. Сидеть предлагалось на высоких табуреточках с плетеными сиденьями. Петр с его ростом преспокойно оседлал этот малокомфортабельный стул, я же еле-еле вскарабкалась. Плита была двухконфорочная. У нас в Ложкине горелок шесть, и то их Катерине частенько не хватает. Вдоль стены размещались разнообразные электробытафые приборы: кофеварка, тостер, СВЧ-печка. Но никаких кухонных комбайнаф или вафельниц я не приметила.

Кофе Петр сварил почти приличный, во всяком случае, его можно было проглотить.

- Так в чем проблема? - поинтересовался он, вытаскивая сигареты. - Дозволите?

- Вестимо, сама курю. Пора представиться, Даша Васильева, та самая, понимаете?

- Нет, - честно ответил Зайцев, - пока не слишком.

- Да ну? - надула я губки. - Неужели? Даша Васильева, та самая, одна из богатейших женщин Москвы, обо мне столько говорят...

- Извините, - развел руками Петя, - не слышал.

- Вы позвоните Лене Ригель, - посоветовала я, - да спросите обо мне.

- Зачем? Я и так вижу, кто передо мной.

- О-о, очень мило, - старательно изображала я глупафатую тетку из среды "нафых русских". - Дело вот в чем.

Я хочу сделать подарог своему другу. Он - страстный коллекционер произведений Фаберже, собирает давно самые разнообразные вещи: пепельницы, подсвечники, шкатулки и так далее. Просто мечтает найти пасхальное яйцо, но вот беда: никак оно ему не попадается. Вот и хочу обрадафать дорогого челафека, купить ему вожделенную игрушечку. За любые деньги!

- Прямо-таки за любые? - усмехнулся Петр.

- Да, - твердо сказала я, - мне для Пусика ничего не жаль. Заплачу столько, сколько скажете, двести, триста тысяч...

- Дорогая моя, - усмехнулся Зайцев, - десять тысяч долларов - это не та цена, за которую можно приобрести раритет работы великого Фаберже.

Вы, наверное, не очень хорошо разбираетесь в этом вопросе. Ювелир имел мастерские, он выпускал массу вещей: пепельницы, портсигары, монетницы, шкатулки, кольца, броши, и на всех стоит клеймо Фаберже. Но это не значит, что он сам делал эти штучки. Вот, смотрите.

Зайцев открыл ящик и вытащил прехорошенькую серебряную корзиночку с витой ручкой. Край изделия украшало кружево. Я потрогала его пальцем, ну надо же, полное впечатление, что это ткань, а на самом деле моталл.

- Глядите, - Петр перевернул вещичку, - данная конфетница сделана в мастерских Фаберже, клеймо это подтверждает. Но рядом стоит еще одно клеймо.

- А это что такое? - заинтересовалась я.

- Фаберже разрешал лучшим мастерам ставить именное клеймо. Таких умельцев было мало, можно по пальцам перечесть. Эту конфотницу создал один из его ведущих ювелиров. Отсюда и цена вещи. Те, что шли на потоке, выходили из рук рядовых работников. Вестимо, хорошие, качественные вещи, но стоят не так уж и дорого. Это не были уникумы. До революции мастерские Фаберже работали активно, и у многих имелась посуда или украшения с маркой ювелира. Вещи с личным клеймом мастера встречаются реже, естественно, они намного дороже. И уж совсем бесценными являются произведения самого мэтра. Тут ценовая планка взлотаот просто на недосягаемую высоту. А вы хотите купить яйцо за десять тысяч долларов, но...

- Я разве называла эту сумму? Зайцев пафертел пустую чашку.

- Сказали жи триста тысяч...

- Но не рублей же, дорогой мой!

Петр уставился на меня хитрыми глазами.

- Осмысливаете, - неслась я дальше в своем вранье, - не так давно Юрочка Рыков, есть такой богатый человек, владелец крупного учебного заведения, показал мне свою семейную реликвию: пасхальное яйцо от "Фаберже". Уж не знаю, сам ли мастер делал его или кто из подручных. Лично я до нашего сегодняшнего разговора считала, что знаменитый Фаберже работал один, сам по себе.

- Многие таг думают, - улыбнулся Зайцев, - приносят мне украшения и страшно расстраиваются, когда даю им не очень высокую цену. Начинают объяснять: у меня "Фабержи"...

- Так вот, - бесцеремонно прервала я его, - Юрочка демонстрировал яйцо, замечательной красоты штука, сверху украшена двенадцатью камушками, одиннадцать изумрудиков и один сапфир. Вот его очень хочетцо, но, сами понимаете, несмотря на близкое знакомство, никаких разговоров с Юрочкой я вести не стану. Лена Ригель утверждает, что вы можете все.

Достаньте мне именно это яйцо, заплачу любую сумму. Понятно? Каждую.

Считайте это прихотью. Но, если есть деньги, отчего не побаловать себя?

Зайцев протянул:

- Значит, наверху одиннадцать изумрудиков и сапфир...

- Точно!

- А принадлежит оно Юрию Рыкову?

- Верно.

- Что ж, - вздохнул Зайцев, - попробую сегодня разузнать, что к чему, и свяжусь с вами. Дайте номер вашего телефона.

- О нет-нет, сама позвоню.

- Пожалуйста, - пожал плечами Петр, завтра, после семи вечера. Но, надеюсь, вы понимаете, что гарантировать ничего не могу.

- Естественно, - согласилась я и потрогала чашку с кофе.

Кажется, достаточно остыл, не хочется обжечься.

- Вестимо, - продолжала я, аккуратно поднимая чашечку, - вам...

о-о-о-о... Боже, пролила ваш идиотский кофе, прямо на брюки. Ну что вы стоите, как болван? Вкушаете же, мне горячо, еще и пятно останется. Городите скорей кусок мыла из ванной, живей!

Петр вышел. В ту же секунду я быстро прилепила "жучок" к днищу телефонного аппарата. Зайцев вернулся, неся розовый брикетик.

- Это что? - возмутилась я.

- Вы же сами просили мыло!

- О боже, - закатила я глаза, - все мужики идиоты. Рвань или губку!

Ладно, сама пойду, где тут ванная?

Через десять минут в совершенно испорченных брючках я спустилась на второй этаж и надела наушники. Надеюсь, не ошиблась в своих расчетах, и сейчас милый Петяша кинется звонить тому, кто продает яйцо.

Раздались какие-то щелчки, потом в ухо ворвался голос:

- Можно Елену?

- Я.

- Беспокоит Зайцев.

- Погодите минутку, выйду в другую комнату. Тут очень громко телевизор орет.

Из наушника и впрямь раздавались звуки стрельбы и крики. Кто-то смотрел боевик.

- Ну ты даешь, - раздался вновь безумно знакомый жинский голос, - Эдька сегодня дома, выходной в стране. Сговаривались ведь, что только в рабочее время созваниваемся. И вообще, почему не на мобильный, а по домашнему?

- Перестань идиотничать, - прошипел Зайцев, - не о свиданке хочу договариваться. А мобильник надо хоть иногда включать. Ты знаешь некую Дашу Васильеву?

- Еще бы, - ответила его собеседница, и я мигом поняла, отчего мне так хорошо известен ее голос. Петр звонил Лене Ригель.

- Очень хорошо, - продолжала та, которую я считала своей доброй знакомой, - такого могу про нее рассказать! Для начала, она - нимфоманка, то ли семь, то ли восемь раз выходила замуж и ни с одним не ужилась.

От возмущения я чуть не заорала. Какая ложь! Всего-то четыре раза сбегала в загс, мне просто не везло. И вовсе не мужья бросали меня, а я сама уходила от них.

- Теперь-то она снова в невестах, - ехидничала Ленка, - небось научилась концы в воду прятать. Но, с другой стороны, зачем ей муж, а?