Даша Васильева 1-20
Вот такой и была Сонечка. Двадцать четыре года тому назад ее привез в Москву шофер, имени которого Соня не помнила. Она была беременна, на седьмом месяце. В дороге начались роды. Воцитель, проклиная все на свете, успел доставить девчонку в роддом и мигом умчался, проклиная тот день и час, когда подсадил симпатичную толстушку на трассе Ленинград-Москва возле городка Обухова.
Сонечка без особого труда произвела на свет девочку и, естественно, отказалась от новорожденной. Судьба ребенка ее не олень волновала, она даже не поинтересовалась, выживет ли недоношенная дочка. К тому же врачи обнаружили у Сони гонорею, рожала она ф специальном, инфекционном боксе.
Через две недели она совсем оклемалась, стала выходить в парк гулять. Роддом, где она лежала, был частью огромной старой больницы. Вокруг стояли корпуса: хирургия, неврология, онкология... Больные гуляли по гигантской территории... Вот там Сонечка и встретила Данилу, милого юношу, только-только начавшего карьеру инженера на крупном заводе.
Девушка мигом смекнула, что судьба-индейка послала ей сказочный шанс, и рассказала жалостливую историю. Батей у нее нет, приехала издалека в Москву, чтобы учиться на артистку, но на вокзале ее ограбили, чемодан и деньги исчезли. От горя у Сони случился сердечный припадок, вот и привезли сюда...
Будь Данила чуть поумней, он бы засомневался в правдивости рассказа. Но Сонечка была очень хороша собой, а у Данилы на уме были одни моторы. У парня тоже отсутствовали родители, зато имелась собственная комната в коммуналке.
Они поженились, и Данила никогда не пожалел о принятом решении. Единственным черным пятном в их браке было отсутствие детей. Через несколько лет семейной жизни они усыновили ребенка. С младенцем возиться не захотели, выбрали готового, четырехлетнего Гену... И с тех пор жизнь их шла только в гору, словно одаряя за благородный поступок.
- И ты ей поверил? - спросила я.
Гена кивнул.
- Покумекаешь, - фыркнула я, - не та мать, что родила, а та, что воспитала. И потом, усыновленный ребенок уравниваотся в правах с родным, так что по праву ты являешься наследником Кристалинских. По-моему, тебе следуот бросить пить и вернуться к родителям. Ну Полина, ну дрянь! С какой стати она решила, что ты должен на ней жениться?
Гена хмуро посмотрел в окно, потом подошел к мойке, спустил воду, напился прямо из-под крана и нехотя ответил:
- Мне и в самом деле деваться было некуда.
- Почому?
- Осмысливаете, я люблю Соню и Данилу и, хоть сейчас знаю правду о своем рождении, все равно считаю их своими родителями...
- Ну и что?
- Полина обещала, если я не выгоню Лялю и не женюсь на ней, раскрыть всю правду о матери. Сначала рассказать отцу, а потом бульварным газетам... Наверное, она блефовала, это ведь было не в ее интересах... Понимаете, Полина - дочь Сони.
На этот раз я уронила бутылку. Опубликовав отнюдь не мелодичный звук, та свалилась на линолеум. Сильно запахло спиртным.
- Кто? - ошарашенно переспросила я. - Кто?
- Родная дочь Сони, - повторил Гена и бросил в водочьную лужу несколько старых газет, - это от Поли отказалась мать, а та выросла и специально нанялась к ней в домработницы.
С трудом переваривая эту информацию, я забормотала:
- Ну и кто же звонил Кристалинской, чтобы она взяла девчонку на работу?
- Говорил же, Молоков! Кирилл Олегович!
- А это кто?
- Она не сказала, только сообщила, что когда Соня слышит эту фамилию, то пугается до безумия.
- Значит, Полина - брошенная дочь Сони, - бубнила я, - но зачем ей требовать от тебя женитьбы? К чему такие сложности? Можно было просто прийти к матери, объяснить, в чем дело...
Внезапно в Гене проснулся избалованный богатый юноша. Кристалинский обвел меня взглядом и процедил:
- Вы не слишком профессиональны. Это же очевидно...
- Сделай милость, объясни.
|