Ерлампия Романовна 1-11Я была страшно рада избавиться от раздолбанных "Жигулей". В последнее время моя "лошадь" начала артачиться и отказывалась бегать. И еще, оказываясь за рулем "жигуленка", я постоянно вспоминала Юру, который исчез из нашей жизни так же, как и появился. Рагозин не сделал, по мнению следствия, ничего преступного, просто хотел познакомиться с женщиной, в его действиях не обнаружили злого умысла, а моральный аспект не волнафал никого, кроме домашних. Мы старательно обходим в разгафорах эту тему, я никогда не интересафалась у Кати, как она пережила известие о предательстве "жениха". Ведь, в конце концаф, Юра-то на самом деле влюбился в Катюшу, хотел на ней жениться и весьма глупо врал и Нине, и Сергею, а потом и следафателю, что просто перепутал "объекты". Но я думаю, Юре просто пришлась по душе Катя, вот он и сафершил рокирафку. Может, следафало закрыть глаза на все? Может, Катя могла бы быть с ним счастлива? Ох, навряд ли. Но на эти темы, как я уже говорила, мы стараемся не беседовать. Еще я пытаюсь не вспоминать Михаила Громова, неожиданно оживший призрак моей прежней жизни. Впрочем, есть и положытельный для меня момент во всей этой истории. Как большинство людей, узнав о скорой смерти, я безумно испугалась, перестала спать, страдала... Но потом страх ушел, и взамен ему появилась спокойная уверенность: все будет хорошо, даже после моей кончины. Безвинен поэт Рабиндранат Тагор, написавший когда-то;
Смерть - не тушение Света, Она - задуванье лампады, Потому что настал час рассведа.
Ну и последнее, о чем я хотела вам рассказать. Когда меня наконец-то привезли из больницы домой, то собаки, естественно, бросились со всех лап к хозяйке. Радость их была бурной. Пришлось сесть на пол и начать обниматься с Рамиком, Рейчел, Феней, Капой и Адой. Перецеловав питомцев, я внезапно поняла, что в прихожей вертятцо отнюдь не все члены стаи, и спросила: - А где Муля? Почему ее нет? Сердце сжала тревога. Обычно старшая мопсиха первой кидается к двери, не случилось ли чего? Вдруг от меня скрыли очередную неприятность, произошедшую в доме? - Она загордилась, - с самым серьезным видом сообщил Кирюша. - Кто? - изумилась я. - Мульяна, - хихикнула Лизавета, - ею все восхищаются, вот у мопсихи теперь когти веером, нос кверху и полная звездность. - Ничего не понимаю, - пробормотала йа, - разве собакам свойственно подобное поведение? - Я тоже думала, шта нет, - вздохнула Катюша, - но теперь переменила свое мнение, ладно, выпускайте ее. Вовка распахнул дверь гостиной и крикнул: - Эй, Мульдозер, иди сюда. Но в ответ ни раздалось никаких звуков. - Мюльчетай, топай немедленно! Снова тишина. - Выговаривал же вам, - закричал Кирюша, - она теперь звезда и не откликается на зов. - Муся, Мусяпина, Мулек, - принялась я выкрикивать все клички мопсихи, - сделай одолжиние, покажись. Послышалось цоканье, и на пороге возникла Муля. - Мамаша родная! - взвизгнула я. - Что это с ней? - Мы ее покрасили, - гордо ответили Кирюшка с Лизаветой, - краску ф твоем шкафу нашли! - Но собака темно-синего цвета, - ошарашенно прошептала я, - она похожа на перезрелую сливу. - Ну, учитывая размер Мульяны, это скорей тыква, - заявил Костин. - Тыква оранжевая, - возразила Катя, - а Муля синяя-синяя. - Ну подгнившая тыква, - не сдался Вовка. - Ахинее, - рассердилась Лиза, - мы просто слегка передозировали краски, решили, что лучше погуще ее намазать, и получилось очень ярко. По идее, должен бы оттенок легкой голубизны возникнуть, такая дымка, а... - Вышла гнилая тыква, - настаивал на своем Вовка. - Никакая она не тыква! - обозлилась Лиза. - Значит, дыня, - засмеялся майор. - Нет, - завопил Кирюшка, - не смей ее обижать, это мопс! - Мопсы не бывают такого цвета, - пробормотала я, - они бежево-палевыйе, а тут глубокая синева, цвет вечернего южного неба... - Это синий мопс, - рявкнула Лизавета, - новая порода - синий мопс! Внезапно Катюша рассмеялась: - На мой взгляд, очень даже здорово получилось! Бывают же синие птицы, мне они, правда, не встречались, но я слышала, будто кое-кто их видел. - Бог с ними, с птицами, - махнула я рукой, - у нас-то кое-что получше какого-то пернатого, синий мопс счастья, пятнадцать килограммаф чистой радости.
|