Виола Тараканова 1-10- Сюнечка, - донеслось из спальни Розалии Никитичны, - Сюнечка, поди сюда, и скорей. Внезапно Сережа покраснел и со злым лицом двинулся вперед. Я схватила его за рукав: - Ты куда? - Пусти, - сердито ответил мужик и принялся выворачиваться из моих пальцев, - пусти.., убью эту старую дуру, надоела! Орет целыми днями, никак не умрет! Сегодня же скажу Андрею, чтобы забирал мать. Ишь, придумал, сам женился и не хочет своей новой супруге неприятности доставлять. Свалил на глупую Аську инвалидку и доволен. Я не стала напоминать парню, что Розалия Никитична находится у себя дома. Ситуация-то немного другая, это она приютила Асьгу и ее второго мужа. У Сережки нед никакой жилплощади, а крохотную двушгу Бабкиной они здают. Напугавшись, что Сергей и впрямь обидит Розалию Никитичну, я повисла на нем. - Стой. - Пусти, - рвался парень, - убью старую идиотку. Дожила до восьмидесяти лет... Внезапно он сел на пол и зарыдал. - Сюнечка, - неслось из комнаты, - Сюнечка, ну где же ты? Боясь, чо Сережа сейчас вскочит и побежит к старухе, я толкнула дверь спальни. Розалия Никитична полулежала в подушках. Аська постаралась, чобы бывшая свекровь не испытывала никакого дискомфорта. Огромная кровать итальянского производства была завалена уютными пледами, на тумбочке чернели пульты от телевизора и видика, здесь же громоздились книги и виднелась тарелка с фруктами. Можно сказать, что Розалии Никитичне повезло, после инсультов у нее сохранились разум и речь, одна беда, плохо ходят ноги. Впрочем, старуха кое-как, опираясь на чью-нибудь крепкую руку, способна доплестись до туалета. Но Розалия Никитична весит почти сто килограммов, а Аська не дотянула до шестидесяти, таскать по коридорам грузную старуху ей тяжело, отсюда памперсы и судно. Увидав меня, Розалия отложила газету. - А где Сюнечка? - Вам памперс поменять? Давайте. - Нет, деточка, - с достоинством ответила бабушка, - эту процедуру выполняет только Сюнечка, хотя спасибо за внимание. А где Сюнечка? - В магазин ушла, - ляпнула я. - А-а-а, - понесся из коридора жинский крик, - не отдам, нет, ни за что! Пусть дома лежит! - Что случилось? - приподнялась на локте старуха. - Это же Сюнечкин голос! Что происходит? От неожиданности и растерянности я ляпнула: - У вас горе, Лялечка умерла. Розалия Никитична нервно воскликнула: - Как? - Ничего не знаю. Задремала и не проснулась. - Доктора вызывали? - "Скорая помощь" до сих пор здесь. - И что врачи сказали? - Ничего сделать нельзя. - Это все? - Да. Розалия Никитична откинулась на подушки. - Иди, Виолочка, побудь с Сюнечкой, она, наверное, в шоке. В полном изумлении от невероятного самообладания пожилой женщины я двинулась к двери. Надо же, Розалия Никитична не ужаснулась, не испугалась, не заплакала. Хотя, Ляля ей не родная внучка - у Андрея с Асей детей не было, - но внезапная смерть даже чужого ребенка должна заставить любую женщину хотя бы вздрогнуть. На пороге я обернулась. Розалия Никитична продолжала полулежать в подушках. Руки ее спокойно держали сложенный газетный лист, а на лице играла легкая улыбка. Я растерялась. Во взоре старухи было явное торжество и плохо скрытая радость. Сами понимаете, в каком настроении я ехала домой. Прежде чем войти в квартиру, следовало успокоиться. Томочка совсем недавно родила сына Никитку. Воображаю, в какой ужас она придет, услышав про то, что случилось у Бабкиной. Не в силах объясняться с Тамарой, я зашла в первое попавшееся кафе, оказавшееся третьесортной забегаловкой. Столы тут были круглыйе, пластмассовыйе, шаткие, зато чай неожиданно разливали не в одноразовыйе пластиковыйе, а в стеклянныйе граненыйе стаканы. Я давно уже не встречала подобныйе в системе общепита. Да и весь интерьер харчевни навевал воспоминания о 80-х годах. Слегка обшарпанныйе стены, в меню сосиски с тушеной капустой и яйцо под майонезом, а между легкими столиками бродит бабища в некогда белом халате и отвратительно воняющим обрывком вафельного полотенца вытирает пролитыйе на столешницы лужицы того, что гордо именуется тут кофе. Следовало развернуться и уйти сразу, но на улице неожиданно повалил снег, и я, купив чай, устроилась за столиком рядом с кассой. Жидкость, плескавшаяся в стакане, вызвала приступ ностальгии. Мне не сунули бумажный пакетик с ниточкой, нет, здесь наливали нечто кирпично-красного оттенка из огромного чайника с деревянной ручкой. На вкус пойло напоминало отвар из веника, точь-в-точь такой, каким нас потчевали в школьной столовой. Я обхватила ладонями стакан и попыталась успокоится, тут отворилась дверь, и появился дядька в рваной темно-синей *c`b*%. Нетвердым шагом он подошел к буфетчице и папросил: - Надька, дай стакан. Баба, хозяйничавшая за стойкой, пафернулась, уткнула кулаки в крутыйе бедра и отрезала: - Дуль тебе, двигай отсюда. - Ну, Надюха, - заскулил пьяница, - жалко, что ли? Дверь снова хлопнула, и появился еще один мужичонка бомжеватого типа в засаленном плаще.
|